Светлана Бестужева-Лада: В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III

— Ах, вот как, — улыбнулась Екатерина Павловна. — Тогда мне все понятно. Благодарю вас, доктор. Что касается вознаграждения…

— Пусть это не беспокоит ваше королевское величество, — снова вмешалась Мария. — Все уже улажено.

Доктор тем временем удалился в соседнюю комнату, судя по всему — лабораторию, чтобы приготовить обещанное лекарство. А Екатерина Павловна, к своему удивлению, чувствовала, что после осмотра она как будто обновилась. Сердце билось ровно и спокойно, настроение было чуть приподнятым и даже та легкая головная боль, которая было появилась в начале визита, исчезла.

— Как странно, Мария, — сказала она, — я еще не принимала никаких лекарств, а уже чувствую себя намного лучше. Это, должно быть, великий врач. Как его имя?

Мария замялась.

— Ваше королевское величество, доктор хотел бы сохранить полное инкогнито. Он здесь на отдыхе, а если узнают, что…

— Я поняла. Но если вдруг снова понадобится…

— Не беспокойтесь, ваше величество, я всегда сумею с ним связаться, — отозвалась Мария, не дослушав.

Екатерина Павловна внимательно посмотрела на свою наперсницу:

— Вы что-то не договариваете, Мария. Но, видимо, здесь какая-то чужая тайна. А я уже успела убедиться, что тайны вы хранить умеете.

— Да простит меня ваше королевское величество…

— Не стоит извиняться. Все правильно. Что бы я делала без вас, Мария?

— Что бы я делала без вас, ваше величество? — очень серьезно ответила та. — А, вот и доктор! Теперь у нас есть лекарства и я могу быть спокойна за здоровье вашего величества.

Екатерина Павловна не заметила, как вместе с лекарствами врач передал Марии сложенный вчетверо листок бумаги, который та молниеносным движением спрятала в какой-то потайной карман своего неизменого черного платья…

— А король знает о том, что ваше величество ждет ребенка? — осведомилась Мария на обратном пути.

— Нет. Пока еще нет. Срок совсем маленький, и я не хочу волновать Вилли до времени. Мужчины так странно к этому относятся…

— Пожалуй, вы правы, ваше величество.

— Ах, если бы на этот раз родился мальчик! Мне больше и желать от жизни было бы нечего.

— Не говорите так, ваше величество, — нахмурилась Мария. — Когда человеку нечего желать от жизни, ему и жить незачем. А вы еще так молоды.

— Я молода? — рассмеялась Екатерина Павловна. — Мария, вы шутите, конечно. Мне ведь уже тридцать лет!

— Позволю себе напомнить, что вашей августейшей бабушке было тридцать четыре года, когда она стала императрицею. И старухой она себя вовсе не считала, наоборот. Между прочим, она, как и вы, первоначально тратила очень много сил, чтобы сжиться с новой родиной.

— Это верно. Только бабушка из крошечного княжества переехала в огромную страну, а я… я все сделала наоборот. По масштабам мой Вюртемберг не сравнить с Россией…

— Тем лучше, ваше величество. Вы быстрее очаруете всех без исключения ваших подданных и принесете благо стране. Позволю себе заметить, что остротой ума, одаренностью и энергичностью вы ничуть не уступаете вашей августейшей бабушке. И любимое выражение у вас — то же, что было у нее.

— Для меня существует только одно достойное занятие — истина. Так оно и есть, вы же знаете, Мария. Но довольно об этом. Завтра мы возвращаемся в Вюртемберг, хватит бездельничать. Я здорова, благодарение Господу. А остальное…

«Остальное» с нетерпением ждало королеву в ее маленьком государстве. Малышки-дочери, о которых нужно было ежедневно заботиться, сыновья, которых нужно было воспитывать так, как воспитывали саму Екатерину Павловну и ее старших братьев, супруг-король, привыкший видеть в жене не только женщину, но и самого деятельного своего помощника.

Да еще нужно было готовиться к визиту императрицы Елизаветы, лично проследить за тем, чтобы приготовленный для нее особняк в Штутгарте был достаточно удобен. Нужно было отвечать на регулярные письма матери и брата, поддерживать переписку с российскими друзьями. Нужно было, наконец, заниматься государственными делами — а именно таковыми королева считала деятельность созданных ею институтов, школ, училищ, мастерских.

Мария не отходила от Екатерины Павловны ни на шаг: заставляла отдыхать днем хотя бы час, гулять, вовремя принимать лекарства. Верная наперсница как-то вдруг постарела, хотя давно уже перешагнула пятидесятилетний рубеж — начало глубокой старости по тогдашним понятиям. Но ее воспитанница этого не замечала — тридцать лет Мария неотступно находилась рядом и, с точки зрения королевы Екатерины, ни капельки не изменилась.