Вильгельм Шульц - «Подводный волк» Гитлера. Вода тверже стали

Как бы невзначай, потягивая пиво в офицерском буфете, ангел-хранитель Рёстлер сообщил, что на «губе» сидит оберфенрих Карлевитц — как раз вахтенный офицер. И если его куда с «губы» и выпустят, то передовая — а передовая для моряка, как известно, в море — самый подходящий для него вариант — мол, если надо, он похлопочет. Удивительный мужик, этот Рёстлер — просто волшебник. Ройтера к нему тянуло. Тем более он знал семью Демански и, судя по всему, знал не только главу семейства, но и Анну, и всех остальных, и Ади наверняка не раз на коленях у него сиживал…

В маленьком домике во Фленсбурге, недалеко от собора, в гостиной висела фотокарточка моряка. Это была карточка очень плохого качества, изрядно потертая, но, тем не менее, дававшая представление о внешности того, кто на ней был изображен. Для того, кто знал юного Ади, было крайне удивительно опознать на фото его же тридцатилетнего. Скорей уж наоборот — логичнее было бы увидеть детское фото взрослого человека. Но это было именно так. А изображен был на фото не кто иной, как Георг Ройтер — отец Хельмута, стало быть, дед Ади. Его Хельмут не помнил, и помнить не мог, потому что он ушел в последнее плавание за месяц до его рождения. И так и не вернулся. Шла война. И в доброй половине фленсбургских домов такие же фотокарточки оказывались в траурных рамках. Для моряка — море и мемориал, и надгробие. Мать мало говорила об отце. Похоже, она сама много не знала. Выйти замуж за моряка во Фленсбурге — то же самое, что для жительницы Обераммергау [12] Крошечный городок к юго-западу от Мюнхена. Единственным значимым событием в нем является театральный фестиваль, проводимый раз в несколько лет. Размеры городка не мешают грандиозности действа. В любительских театральных постановках на библейские темы занята большая часть его населения. выйти замуж за актера-любителя…

А то, что в тайну и боль его жизни посвящен Рёстлер? Ну и что? В конце концов, Ройтер — морской офицер, да не просто морской офицер, а подводник, наверняка его кандидатуру обмусолили в гестапо как положено, со всех сторон. А связь, пускай и вне брака, но не с чешкой же, а с судетской Volksdeutsche, даже престижна — в общем, в досье это все должно быть. Даже в двух досье. Даже, наверное, в трех. (У папаши — тоже.) Конечно, были в их отношениях и сомнительные моменты, но с точки зрения офицерской чести — все соблюдено. Он же не отказывался от отцовства, наоборот, можно сказать, руку и сердце предлагал этой сучке… Не взяла. Гордая… ну ладно, война все по местам расставит. Дело еще осложнялось тем, что Анна Демански была наследницей одного из самых больших в рейхе состояний, а Хельмут Ройтер во времена их бурного романа всего лишь студентом из Дармштадта. Ну а сейчас, увы, пока всего лишь лейтенантом Кригсмарине.

В тот вечер не просто лил дождь. Казалось, что именно сегодня наступил всемирный потоп… Жалкие «дворники» служебного «Вандерера» едва справлялись со своими нехитрыми обязанностями. С крыши гарнизонной гауптвахты лились настоящие потоки, ну почти как со шпигатов эсминца, который выполз на гребень волны, только что разбив носом очередной вал. Под этим ливнем, кутаясь в штормовые кожаные куртки, в конторское помещение гауптвахты нырнули две темные фигуры. «Вандерер» остался их ждать. «Мотор не глуши!» — распорядился один из них. Это был пункт, по которому во флоте не было единомыслия. Инструкция предписывала экономить горючее. Причем весьма жестко. Не было только определенности в том, что значит «экономить». Некоторые командиры велели глушить двигатель сразу же, даже когда стояли в очереди на КПП, другие, не без оснований, полагали, что на короткой остановке машина расходует бензина куда меньше, чем при постоянном «старт-стоп», и поступали точно наоборот. Ройтер принадлежал ко вторым.

Внутри было ну хотя бы сухо. А остальное… «губа» она «губа» и есть, хоть в Киле, хоть в Данхольме.

— Лейтенант Ройтер! — представился новоиспеченный командир U-Boot. — Я имею предписание получить на руки заключенного 246.

— А… жида… — протянул, зевнув, вихрастый рыжеватый оберлейтенант военной полиции. Перед ним на столе лежала слегка помятая вчерашняя газета. Он явно скучал. — А зачем он вам?

— Не понял… какого жида? Мне нужен оберфенрих Адольф Карлевитц.

— Ну вот… Я и говорю… Ранке!! — громко крикнул оберлейтенант в коридор. — 246-го на выход с вещами!!!