Фредерик Поол - Торговцы космосом (Операция - Венера)

Пока Кэти готовила напитки, я успел заказать билеты в кино, обед в ресторане и коктейли в ночном баре. Кэти с сомнением выслушала мою программу.

– Не слишком ли много, Митч? Надо уложиться в пять часов. Я не имеют права делать операцию, если руки дрожат от усталости.

Я успокоил ее. Она вынослива. Однажды, после того как мы проссорились всю ночь напролет, утром ей пришлось делать трепанацию черепа. Операция прошла блестяще.

С обедом я потерпел неудачу. Не такой уж я гурман, чтобы есть только натуральные белки, но меня возмущает, когда подсовывают суррогаты, а берут ту же цену, что и за натуральные продукты. Шашлык с виду был ничего, но вкус его никого не смог бы обмануть. Извинившись перед Кэти, я раз и навсегда поставил крест на этом ресторане. Но она только рассмеялась. Фильм был неплохой. Киногипноз обычно вызывает у меня головную боль, но здесь я сразу же впал в транс, а после чувствовал себя вполне прилично.

Ночной бар был переполнен, и метрдотель, конечно, перепутал время нашего прихода. Пришлось минут пять подождать в вестибюле. Я попросил Кэти в связи с этим продлить "комендантский час", но она отрицательно покачала головой. Однако, когда метрдотель, рассыпаясь в извинениях, провел нас наконец к нашим местам у стойки бара, Кэти поцеловала меня. Я был на седьмом небе.

– Спасибо, - сказала она. - Чудесный вечер, Митч. Почаще получай повышение по службе. Мне это нравится.

Я раскурил для нее сигарету, затянулся сам и открыл было рот, чтобы объявить ей то, что так хотелось сказать, но тут же передумал.

– Ты что, Митч? - спросила она.

– Я только хотел отметить, что нам всегда хорошо вместе, Кэти.

– Так и знала, что ты это скажешь. Но по-прежнему отвечаю тебе: нет.

– Я тоже знал, что ты так ответишь, - уныло произнес я. - В таком случае пошли отсюда.

Она уплатила за коктейли, и мы вышли на улицу, заложив в нос пылеуловители.

– Педикеб? - спросил швейцар.

– Да, пожалуйста, - ответила Кэти. - Двухместный.

Швейцар свистком подозвал двухместный педальный кеб. Кэти дала старшему из рикш адрес госпиталя.

– Ты тоже можешь ехать, Митч, - сказала она, и я сел рядом.

Швейцар подтолкнул кеб, и рикши тронулись с места.

Не спрашивая разрешения, я поднял верх. На мгновение мне показалось, будто я вновь ухаживаю за Кэти: та же уютная комната, запах пыльного брезента, скрип рессор. Но эта иллюзия тут же исчезла, когда Кэти предупредила:

– Будь благоразумен, Митч.

– Пожалуйста, Кэти, - произнес я, как можно спокойнее. - Выслушай меня. Я буду очень краток.

Она смирилась.

– Мы поженились восемь месяцев назад. - Заметив, что она хочет возразить, я торопливо добавил: - Хорошо, пусть не окончательно. Но мы на время дали друг другу слово. Ты помнишь, почему мы это сделали?

После небольшой паузы она терпеливо ответила:

– Мы были влюблены.

– Верно, - сказал я. - Мы любили. Но у каждого была своя работа, и мы знали, что иногда она мешает нам понимать друг друга. Поэтому мы решили, что наш союз будет временным. Через год мы посмотрим, стоит ли делать его постоянным. - Я дотронулся до руки Кэти, и она не отняла ее. - Дорогая, тебе не кажется, что мы знали тогда, что делаем? Разве мы не можем подождать? В нашем распоряжении целых четыре месяца. Давай подождем. Если к концу этого срока ты не изменишь своего решения, ну что ж, по крайне мере я не буду винить тебя в том, что ты не дала мне последней возможности. Что до меня, то мне нечего себя проверять. Я подал заявление и не возьму его обратно.

Мы проезжали мимо фонаря, и я заметил, как ее губы искривились в горькой усмешке.

– Черт побери, Митч, - сказала она с болью. - Я знаю, что ты не изменишься. И в этом все несчастье. Неужели мне снова надо повторять, что эти просьбы напрасны, что у тебя несносный характер, что ты хитер, как Макиавелли, и так же вероломен и эгоистичен. Когда-то мне казалось, что ты хороший, идеалист, для которого принципы дороже денег. У меня были основания так думать. Ты искренне и убежденно говорил мне об этом, так хорошо отзывался о моей работе. Ты интересовался медициной, чуть ли не через день приходил в больницу, чтобы присутствовать на моих операциях. При мне ты говорил своим друзьям, что гордишься женой-хирургом. Но спустя три месяца я поняла, зачем ты это делал. Взять в жены домашнюю хозяйку может каждый. Но превратить первоклассного хирурга в домашнюю хозяйку удалось только, одному Митчелу Кортнею. - Голос ее дрогнул. - Могла ли я мириться с этим, Митч? Нет, и никогда не смогу. Дело не в наших размолвках, упреках, ссорах. Я - врач. Люди доверяют мне свою жизнь. Могу ли я отвечать за нее, если я издергана бесконечными семейными ссорами? Неужели ты не понимаешь, Митч?