Юрий Корчевский - Заградотряд времени

Ночь прошла спокойно.

Утром я подошел к раненому — лоб потрогал, повязку на ноге осмотрел.

— Сержант, как думаешь из ситуации выбираться? — спросил «Сидоров».

— Вариантов у меня нет. Буду тебя с грузом потихоньку к передовой тащить. А там — по обстоятельствам.

— Я предлагаю другое. Ты поможешь мне добраться до нашей предыдущей стоянки — помнишь овраг? Там ручей есть, место глухое. Оставишь меня в овраге, а сам — к нашим иди. Я в таком состоянии перейти передовую не смогу — ты это и сам понимаешь. Доберешься до своих, позвонишь в штаб армии — телефон я скажу. Приведешь спецгруппу назад, ко мне — вчетвером и меня, и документы вам забрать проще будет.

Я задумался:

— Вряд ли получится. Смотри сам. До передовой минимум двое суток, назад столько же. Группа только ночью передовую перейти сможет. Считай, на все пять дней уйдет. А как же рана? И еды уже не осталось. Еще вот форма на тебе немецкая. Местные тебя обнаружат — добьют, а если немцы наткнутся? Предлагаю перенести тебя подальше от Приднепровской да и оставить на каком-нибудь глухом хуторке — у старушки. Все пригляд будет и хлеба кусок.

— Опасно с документами на хуторе скрываться. Немцы нагрянуть могут.

— Так документы рядом с хутором спрятать можно, а потом забрать.

— Разумно.

— Только форму нашу надеть тебе надо. Какой, к черту, хутор, какая старушка, если на тебе форма вражеская?

— Где же взять нашу? Пить дай — во рту сушит.

Я протянул ему флягу. «Сидоров» присел, опершись спиной о корневища дерева, напился.

— Вот что. Переодену-ка я тебя в свою форму. Побудешь пока старшим сержантом. А немецкую закопаем. На мне — гражданская одежда, в ней и пойду.

«Сидоров» не торопился с ответом — размышлял:

— Пожалуй, можно попробовать.

Сказано-сделано. И надо спешить — поскорее уйти подальше от Приднепровской.

Я перетаскивал раненого на сто-двести метров, потом возвращался за документами и оружием, да еще и за ранцем из телячьей кожи в придачу, будь он неладен. Утренняя свежесть осеннего леса придавала бодрости, но через час я уже весь был мокрый. Умаялся хождениями вконец. «Сидоров» тоже устал — я видел испарину на его лбу, бледность.

В чащобе я помог ему переодеться в мою военную форму. Ножом поддел дерн, выкопал ямку, уложил в нее снятую с раненого немецкую окровавленную и порезанную форму, присыпал землей, а сверху положил дерн. Полюбовался на дело рук своих. С виду — девственно цело, не догадаешься, что там что-то спрятано. А потом дожди пойдут, и форма сгниет.

«Сидоров», наблюдавший за происходящим, одобрительно кивнул.

Все-таки я перетащил раненого и груз через лес, хотя далось мне это непросто. Рубашка мокрой от пота была — хоть выжимай.

Оставив раненого и груз в овражке, сам пошел искать жилье. Нашел в километрах двух от леса деревню небольшую, о трех избах. С дедом, одиноко проживающим в деревне, удалось договориться быстро. Даже тачку дал для перевозки раненого, чему я рад был чрезвычайно. В глухой деревеньке как без нее? Использовали ее для хозяйственных нужд — дрова перевезти, урожай. Дед довольно глядел вслед — и в лихое время сгодилась его железная помощница! Убогое сооружение на железных колесах, с самодельным дощатым коробом на них подпрыгивало на ухабах, переднее колесо поскрипывало, зарывалось в скрытые под мхом рытвины, но я толкал тачку и чуть не пел от радости. Каково было бы тащить на себе груз и тяжелого разведчика еще два километра?

Прибыл на место, на дно короба уложил вещмешок с документами, ранец и оружие, а уж сверху и «Сидоров» устроился. Конечно, катить тачку даже по кочкам и выбоинам было легче, чем нести его на себе.

Не доезжая немного до деревни, на опушке реденькой рощи я остановился, прикопал вещмешок и ранец. Приметил место. И — к избе деда.

Он уже поджидал нас у избы. Увидев раненого красноармейца, всплеснул руками:

— Как же тебя, милок, угораздило? Я и сам в четырнадцатом годе воевал, знаю, каково оно. Давай помогу.

Дед помог занести «Сидорова» в избу, уложил на застеленную кровать.

— Только вот что. Форму энту спрятать надобно. Сымай одежу!

Переглянулись мы с «Сидоровым». Вообще-то верно — оставаться в форме нельзя. Не ровен час, нагрянут немцы — без разговоров шлепнут. Не брали они в плен раненых, добивали на месте.

Я помог раздеться «Сидорову», протянул форму деду. Он скрутил ее рулоном и протянул руку к пистолету:

— Оружию давай.

— Да ты чего, дед? — запротестовал раненый.