Александр Афанасьев: Наступление ч. 3 (СИ)

Диссонансом выглядел лишь кипятильник, бодро булькающий в какой-то жиже. В понимании подполковника — генералу и чай принести могут.

Куракин достал кипятильник из банки, прихватив его какой-то тряпочкой. Потом той же тряпочкой прихватил и банку, разливая напиток в два обычных граненых стакана без подстаканника. В каждом действии генерала чувствовалась основательность и выверенная точность — кипятильник он положил не абы куда, а в предназначенное для него место, наливая, не пролил ни капли.

— Это чай. Из Индии друзья присылают, и… еще кое-какие травки в нем. Поостынет немного — и пить можно.

— Марихуана, товарищ генерал? — глупо и невпопад предположил подполковник

Генерал искренне рассмеялся

— Полно вам… Кто ж марихуану в чай то класть будет? Ее курить потребно. Нет, из моих запасов травка. Индейская…

Дальше генерал эту тему развивать не стал — да и подполковник поопасался расспрашивать, почему чай индийский, а травка — индейская. Советский Союз много в каких местах присутствовал, и там где индийцы, и там где индейцы.

— На квартиру накопили уже? — безжалостно ударил поддых генерал

— При чем тут это? — мрачно и подавленно спросил подполковник

— Да при том. Что-то сильно держава наша… оскотинилась… Не находите? Смотришь на людей, и видишь, зачем они сюда приехали. Бабы… передком зарабатывать, пора уже медаль вводить, за половые заслуги. Мужики… квартиру, да продвижение по службе отбивать. Как в Баграме борт приземляется, начинается разгрузка — звон на всю ивановскую. Недавно видел… мужик умница, в бензобаке еще один бензобак сделал, спиртягу там возит. Молодец!

Подполковник не знал что ответить. И правду говорил генерал, и слушать… в петлю проще, а то тошно как…

— Это кстати не только в армии такое. Везде… б…ство такое развелось. Очень хорошее слово — б…ство. Распущенность. Только не половая, а душевная. Вот я только думаю, вот если бы мы с этим со всем б…ством, и во вторую мировую — то как? Выиграли бы?

Генерал потрогал стакан, проверяя можно ли пить. Стаканы исходили ароматным, не чайным дымком.

— Наверное, победили бы. Потому что в войне — этому б…ству места нет. Тут берут — и е..т. Без разговоров. Пейте, остыло уже.

Подполковник не притронулся к своей кружке, а генерал с аппетитом отхлебнул. Даже причмокнул.

— Стакан этой дряни выпил — горькая, зараза — и целый день сна ни в одном глазу. Индейцы в сельве на этом держатся, когда на охоту идут.

— Вы, товарищ генерал, мне политинформацию не читайте — сказал Басецкий — мне ее… прочитали уже.

Нет… Еще не прочитали. А если и прочитали, — то не поняли еще. Как думаете — почему мы, великая держава, так ее мать, здесь девятый год барабаемся? А все — из-за б…дства. Только теперь — игра по другим ставкам пошла. Или нас от…ут — или мы их всех… раком и во все места.

Генерал внезапно шарахнул кулаком по столу, да так что кружка полная подскочила, и чуть не опрокинулась.

— Война идет! Народная, б…ь! Понял — нет!? Народная! Война!

Подполковник вздрогнул. В его понимании генерал был форменным психом. Законченным, форменным психом…

Когда человек находится в таком шоке, в каком сейчас находился подполковник Басецкий — есть два пути оживить человека, вернуть его из мира мертвых, куда он ушел, по сути, по своей воле — в мир живых. Первый — в рожу, да смертным боем, до юшки, до зубов выбитых, и до легкой контузии. Второй — наоборот, отсюда — первым же транспортником с Кабула в Ташкент, а из Ташкента — в Сочи. В ведомственный санаторий. Первый вариант, как ни странно эффективнее, да и легче применим.

Но тут получилось, что генерал нашел и применил третий способ, ничуть не менее эффективный. Гнев, ярость, накопленная злоба — это как взрывчатка, копящаяся в душе. И горе тому, кто подберет к этому ко всему детонатор.

Подполковник, нарушая все нормы и правила, что субординации, что просто общения — перекинулся через стол, сшиб остывающий стакан с неизвестной бурдой, схватил генерала за грудки. В глазах его плескалось мутное и черное как нефть безумие.

— Ты меня не лечи, понял! Вы, б…ь. Конструкторы человеческих душ. Если кто и просирает страну — так спрос с вас вдвое. Мне, б….ь дочь — важнее всей страны целиком, понял!?

Генерал смотрел прямо в глаза подполковнику

— А мне важнее те, кто еще жив. В тысячу раз важнее.

Подполковник хотел ударить. Но не ударил. Расплескал… выпустил в пар. Поздно было. Все, просрали, все и вся…