Станислав Сергеев - Меч дедов

Димка, залегший со снайперской винтовкой на высотке, вышел на связь.

– Крот, вижу бородачей в зеленке.

– Сколько?

– Человек десять. Идут двумя группами.

– Твои рекомендации?

– Подпускаем к линии кустов и работаем всех по-тихому.

– Справимся?

– Не базар. Народ непуганый, идет в открытую.

– Работаем.

Я накрутил глушитель на карабин, поставил оптический прицел белорусского производства и вставил магазин снаряженный УС-ками.

Сетка прицела остановилась на вылезшем из кустов дядьке, с бородой, в камуфляже с автоматом в руках. Дистанция как раз вполне приличная для АКМа - метров сто пятьдесят, да и позиция что надо.

Хлоп-с-с-с. Лязгнул затвор, выбрасывая гильзу. Бородач, как подрубленный завалился набок. Рядом завалился второй и третий. Они заметались, стали лихорадочно снимать оружие с предохранителей и щелкать затворами. Хлоп-с-с-с. Хлоп-с-с-с. Все первая группа лежит. Теперь вторая. В голове навсегда отпечатались искаженные болью лица, так хорошо различимые через оптику.

Для меня, не воевавшего и не пролившего до этого крови врага, все слилось в мелькание картинок. Хлопки глушителя, дерганье затвора, падающие фигуры, но при этом я помню азарт и, ни с чем не сравнимое, чувство удовлетворения, когда уничтожаешь врага и выходишь победителем.

Потом загрохотало. Сработали фугасы, и в пламени разрыва исчез микроавтобус, судя по номеру маршрутное такси, снятое с городского маршрута, и забитое под завязку боевиками. Я забылся и вставил в карабин магазин с обычными охотничьими патронами, которые наносили страшные рваные раны. С фланга периодически стучал дегтярь Мишки, расстреливая залегших в расщелине боевиков. Убегающих по склону людей поглотило пламя взрыва - там сработала растяжка на МОНке. Снова хлопки и взрывы. Даже сейчас по прошествии времени, я с трудом могу восстановить все картины того первого боя.

На холме связанными на коленях стояли четверо мерзавцев, которые лишили матери моего сына и меня женщины, которую, не смотря на все наши проблемы и конфликты, я до сих пор любил. Они мычали через кляпы и видели всё: как гибнут их родители и соплеменники, которые решили, что законы страны, которая их приняла, писаны не для них. А их закон, это право сильного и наглого, который привык к вседозволенности и безнаказанности…

Когда никто уже не мог в нас стрелять и осталось несколько стонущих раненных, которых деловито добивал Димка, по-хозяйски расхаживающий среди раскиданных тел, ко мне подошел Мишка и протянул пульт. Он ничего больше не сказал, подхватил лежащий на земле автомат одного из боевиков, чуть оттянув затвор, деловито проверил патрон в патроннике и присоединился к Березину - зачищать свидетелей.

Я держал пульт и смотрел на холм, где сидели четыре связанные фигуры. До них было метров тридцать, и отсюда я слышал, как они выли, предчувствуя свою смерть.

Как интересно и многогранно устроен наш мир. Для нас, самым сильным поступком было бы отказаться от мести и простить, такие мы люди, добрые приветливые. А для них это позор, признак слабости, после которого мужчину начинают презирать. Я был нормальным человеком, со своими принципами и моральными нормами, но на сильный поступок был не способен. Отвернулся и стал спускаться с холма к своим друзьям, которые ждали меня и моего выбора. Опустив голову, я нажал на кнопку. Сзади грохнуло. Я изменился и уже никогда не стану прежним.

Потом был быстрый сбор трофеев и отступление. Позже мы сделали несколько закладок из захваченного оружия и боеприпасов. Боевики неплохо подготовились для встречи с нами. Тут были и потертые АКМы, которые видимо долго гуляли по горячим точкам бывшего СССР, и новенькие карабины 'Форт', родные браться моего, несколько боевых ПМов и травматиков, АК-74, охотничьи ружья, такой же пулемет Дегтярева и даже целенький РПО 'Шмель'.

Мы ушли чисто, не оставив свидетелей и согласно плану отхода разделились и каждый должен был уходить по своему маршруту.

Ребятам повезло, но наши противники подстраховались: они сразу просекли, чьих рук это дело и меня заранее объявили в розыск. На выезде из города уже стояли усиленные патрули и тормозили любой транспорт и осматривали машины.

'Вот попал'

Я почему-то был уверен, что ищут меня. А в машине на всякий случай лежал и мой карабин, и обвес к нему, и боеприпасы и куча всего другого интересного, за что меня могут неплохо закрыть. Вот ведь дурак жадный. Я вывернул из потока и стал разворачиваться, что не прошло незамеченным, но за мной никто не погнался. До вечера крутился по городу, изучая систему патрулей и возможные выезды из города. За мою скромную персону взялись серьезно и то, что мне не дадут нормально пересечь границу, тоже не сомневался. Поэтому придется, немного пошуметь, устроить тарарам и по-тихому уйти одним из резервных маршрутов. Александр Звонарев должен умереть. Я сгонял к одному из наших схронов, загрузил в машину еще оружие и боеприпасы, взрывчатку и выехал по дороге, которую, как правило, не перекрывали.