Гарри Гаррисон - В логове льва

— Матушка, не надо так волноваться, тебе же плохо станет. Я уверен, что в Бельгии тебе понравится.

В конце концов Берти извинился и вышел, жестом пригласив шокированную Александру следовать за ним. Далеко не сразу ошеломленным фрейлинам удалось убедить королеву, что она должна отправиться на яхту — хотя бы ради детей. Рыдая, обезумев от горя, она наконец уселась в карету, прижимая к себе плачущих детей.

На борту «Авроры» Гус с графом успели опорожнить полбутылки выдержанного шампанского, прежде чем их снова позвали на палубу. И хотя фонари в порту не горели, ущербный месяц давал достаточно света, чтобы подкатившие кареты были видны вполне отчетливо. Появляющиеся из них темные фигуры одна за другой торопливо устремлялись вверх по сходням. Едва успели пассажиры подняться на борт, как суденышко изрыгнуло из трубы тучу дыма и отошло от причала.

Матросы поспешно выбрали концы, и яхта, трудолюбиво пыхтя, направилась в Солент. Минут пять спустя «Аврора» неспешно тронулась следом. Миновав стоящие на якоре корабли, она вышла в океан. Бельгийская яхта сперва удалилась от берега на пару миль и только тогда взяла курс на восток.

— Она уже покинула британские территориальные воды и держит путь в Бельгию, — радостно сказал граф. — Что ж, давайте прикончим бутылку — надо же отпраздновать это событие.

Вернувшись в кают-компанию, он наполнил бокалы и поднял свой.

— Тут без тоста не обойтись, — провозгласил Корженевский. — В ваших американских школах проходят принца Чарли Младшего Претендента?

— Вообще-то нет. В нашей стране недолюбливают британскую историю.

— Это серьезное упущение. Своих противников надо знать. Сдается мне, в Шотландии за этого сверженного принца поднимают тосты, называя его «заморским королем».

— А что, звучит неплохо, — Гус тоже поднял бокал. — Не выпить ли нам за заморскую королеву? — Они чокнулись и выпили до дна.

— Неужто они в самом деле думали, будто мы станем ее тут удерживать? — вслух раздумывал Гус. — Король Леопольд сделал нам огромное одолжение. Какая жалость, что мы не можем его отблагодарить!

Хотя в Англии уже сгустились сумерки, в Вашингтоне еще стоял день. Президент Авраам Линкольн устало посмотрел на заваленный бумагами стол, решительно их отодвинул и нажал на кнопку электрического звонка, чтобы вызвать секретаря. Джон Николай тотчас же просунул голову в дверь.

— Джон, будьте любезны, заберите это. Я уже видеть их не могу. Я наивно думал, что с приходом мира бумажной работы станет куда меньше. И что же? Если что и изменилось, то ее стало только больше. Прочь бумаги, прочь!

— Как прикажете. — Секретарь собрал бумаги в аккуратную стопку, после чего извлек из кармана несколько сложенных листов. — А я только-только хотел показать вам вот это. Утренний доклад военного ведомства.

— Ох, уж эти мне военные! Их представление о том, что называется утром, подкашивает меня прямо под корень. Там есть что-нибудь такое, что мне хотелось бы услышать?

— По большей части пересказ донесений из Лондона. Конституционный конгресс все еще заседает, и можно рассчитывать, что документ, пригодный, чтобы поставить его на голосование, будет готов на следующей неделе.

— Они явно не торопятся.

— Нашему континентальному конгрессу потребовалось куда больше времени, чтобы составить Конституцию.

— Совершенно верно. Я был не прав. Что-нибудь еще?

— Да. Рапорт генерала Шермана. К этому времени генерал, должно быть, добрался до Эдинбурга. Условия сепаратного мира с Шотландией полностью выработаны, и документ скорее всего подписан.

— Значит, у шотландцев уже имеется собственный парламент. Англичанам это вряд ли придется по вкусу.

— Да, шотландцы своего добились, а что касается англичан — на южных границах Шотландии нелады. Английские газеты брызжут слюной и предрекают бунты и кровопролитие на улицах.

— Они вечно предрекают что-то в этом роде, но, к счастью, их пророчества не сбываются.

Шерман слишком хороший солдат, чтобы допустить подобное. По нраву им это или нет, но на них снизошел мир.

— Имеется также конфиденциальное донесение от Гуса Фокса, что королеву Викторию вот-вот тайком вывезут в Бельгию.

— Господи, благослови Гуса! Не знаю, как ему это удалось, но лучшей новости и придумать нельзя. Теперь, когда она окажется за пределами страны, монархисты лишатся своего знамени. Я буду в безмерном восторге, если они наконец проголосуют за конституцию, а затем выберут правительство, чтобы я мог вернуть ребят домой.