Александр Баренберг - Вторым делом самолеты. Выйти из тени Сталина!

Минут двадцать он крутил пилотаж в зоне. Сначала осторожно - все же два месяца не держался за ручку, да и машина еще не облетанная, но потом разошелся и, забыв об опасениях, выложился по полной, до скрипа в изогнутых перегрузкой плоскостях. Там было все: виражи, змейки, бочки, вертикальные маневры, умело вписанные в структуру воображаемого воздушного боя. Взмокший, но довольный, Воронов пошел на посадку.

На земле его ждал небольшой сюрприз. Подруливая к ангару, Андрей обнаружил выстроенную группу людей - весь летный состав полка, вернувшийся с завтрака. «Надо полагать, они успели полюбоваться моими художествами в небе. Тем лучше -

именно так надо начинать знакомство с подчиненными пилотами, а не с прочувственных речей!» - решил он. Заглушив двигатель, Воронов отстегнулся и вылез на крыло. К нему уже спешил со стояночными колодками механик, тайком от остальных показывая ему большой палец.

- Товарищ подполковник! Личный состав полка прибыл для прохождения плановых полетов! Командир первой эскадрильи капитан Мельников! - доложил тем временем один из стоявших перед строем командиров. Андрей еще вчера познакомился с ним и с другими командирами эскадрилий в штабе.

- Вольно! - скомандовал Воронов и задумался: что бы такое подходящее моменту сказать? Надо же произвести первое впечатление на будущих боевых товарищей? Но, как назло, в голову, кроме набивших оскомину стандартных лозунгов, ничего не лезло. Ну и фиг с ними! Он спрыгнул на землю.

- Видели? - Андрей махнул рукой в небо, подразумевая свой полет. - Кто может повторить?

В строю смущенно зашептались. Желающих как-то не находилось. Тем временем хитрый Савельич, невразумительно бормоча что-то, уперся руками в хвостовое оперение и немного развернул припаркованный самолет вправо. Перед стоящими в молчании летчиками открылся левый бок машины со старательно выведенными вчера механиком звездочками под кабиной. Не познакомившиеся еще с биографией своего нового командира пилоты непроизвольно выдохнули.

- Если бы я не умел так крутиться, то сейчас не у меня бы на фюзеляже победы красовались, а у какого-нибудь немецкого аса, - прокомментировал Воронов звездочки. - Значит что? Никто не может повторить? Что ж, тогда буду проверять технику пилотирования каждого лично!

Именно этим Андрей и занимался несколько последующих дней. Федоткин ему не мешал, с плохо скрываемой радостью самоустранившись от решения кадровых проблем. Вообще, комполка появлялся перед личным составом только на ежедневном вечернем построении перед ужином, просиживая все остальное время в штабе, где он занимался мало понятными пока Воронову бумажными делами. А может быть - и не занимался, а просто создавал впечатление. Дверь его кабинета всегда была плотно закрыта и о том, что происходит внутри, можно было только догадываться.

Проверку летной квалификации личного состава полка Андрей проводил с помощью учебной двухместной модификации истребителя По-5, имевшейся в распоряжении училища. На таких машинах курсанты проходили обучение пилотированию настоящей боевой машины после начальной подготовки на заслуженном биплане У-2. Обучение, правда, было предельно кратким - зачет по приборам и оборудованию, взлет-посадка, полет по простому маршруту, стрельба по конусу. Пять часов в воздухе на каждого и все. Насколько такая подготовка была далека от минимально необходимой фронтовому пилоту, Воронову предстояло убедиться сразу же.

Пилотов с фронтовым опытом, кроме самого Андрея, в части имелось четверо. Правда, как сразу же выяснилось, у двоих из них этот опыт являлся чистой формальностью. Сержант Махмудов, мало того, что с трудом изъяснялся по-русски (и как только с таким знанием языка училище смог закончить?), так еще и умудрился в первом же боевом вылете не уследить за температурным режимом двигателя. Отчего тот и заглох еще до пересечения горе-пилотом линии фронта. Вынужденная посадка на прифронтовом поле окончилась, как и следовало ожидать от летчика такой квалификации, скапотировавшим самолетом, множественными ушибами и сломанной рукой. Махмудова подобрали пехотинцы и сразу же отправили в госпиталь. Так что, можно сказать, ему повезло дважды - во-первых, дешево отделался при аварийной посадке и во-вторых - счастливо избежал разбора случившегося со стороны особого отдела, легко способного квалифицировать критический перегрев двигателя как умышленный. Со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями.