Олег Таругин - Операция «Танк времени». Из компьютерной игры — на Великую Отечественную

Мужчина послушно поплелся за девушкой, загребая пыль разношенными солдатскими ботинками.

— А он кто хоть? — громко спросил вдруг Кирилл, когда девушка и сумасшедший отошли уже достаточно далеко.

Девушка остановилась и обернулась, чуть виновато улыбнувшись:

— Не знаю, товарищ командир. И никто не знает. Даже как зовут, неизвестно, а документов при нем никаких не обнаружилось, а сам он не помнит… Так что — просто человек…

Украина, район Харькова, весна 1942 года (продолжение)

Глядя вслед ушедшей санитарке, торопливо уводящей юродивого, Кирилл сильно, до боли зажмурился и несколько раз сморгнул. Что ж, все это тоже вполне подходит под некогда абстрактное для него, а ныне более чем осязаемое понятие «война». Поскольку война — это не только корпение над картами, планирование многоходовых наступательных и оборонительных операций и ударный труд заводов в тылу. Нет, настоящая война, она всегда тут, рядышком с тобой, «в поле», так сказать. Настоящая война, она всегда на уровне рядового пехотинца, летчика или танкиста. И вот этот госпитальный смрад, эти потухшие от усталости глаза медиков, этот потерявший разум несчастный — это тоже война. Может, даже и в большей степени. Пожалуй, он верно рассудил там, внутри вонючего госпитального коридора: куда легче идти в лобовую атаку или сидеть под артобстрелом, чем вот так… Эх, да ладно, и так все понятно, чего уж тут душу рвать… Жаль, он не курит, вот сейчас ему впервые в жизни захотелось… Глупость, конечно, и тем не менее…

Так, все! Нужно собраться — и вперед. Порассуждать о войне можно и позже, уже там, у себя. А здесь и сейчас нужно подготовить грамотный прорыв. Или, скажем так, более грамотный , чем произошел в реальной истории. Вывести раненых и боеспособных солдат, которых скопилось в этом городке уже почти что без счету. И еще технику, которая понадобится в грядущих боях — его пять танков, считая с трофейной САУ, и десяток наспех отремонтированных коробок, нашедшихся уже тут. Плюс автотранспорт, разумеется, машин с десять в сумме. Это для раненых, поскольку царица полей, пехота, и ножками сможет, коль жить захочет. А пехтуры той скопилось, скажем прямо, немерено. И, что особенно приятно, никто точно ничего не знает и не понимает. Неразбериха полная, что ему, не существующему в действительности «майору Иванову», лишь на руку. Ну и гужевые средства передвижения, конечно, лошадки раненых тягать могут ничуть не хуже железных коней, а порой и пушки о-го-го, как по бездорожью прут… В общем, если сейчас-то бишь в ближайшие сутки — ничто не помешает, есть все шансы устроить фрицам очень неожиданный прорыв из почти что замкнутого колечка, озадачив ихних командиров вопросом «а откуда русские узнали»… А вот оттуда. Из будущего, блин! Узнали — и узнали. И пошли на прорыв. Гораздо раньше, чем в реальной истории…

— Товарищ майор, вы ж вроде командование на себя приняли? Так тут это, поговорить с вами хотят…

Кирилл с трудом разлепил веки. Ладно, что уж греха таить, он еще при перевязке видел собственные раны. Не идиот, как говорится. Скорее всего началось заражение, началось, это и ежику понятно, вон как все покраснело, пока его та медсестричка перевязывала, взгляд пряча. У него дня два, вряд ли больше. Антибиотики уже изобрели, но в этом заштатном госпитале их наверняка нет. Так что, два дня. Ну, плюс-минус сутки, если у медицины аспирин и пара-тройка ампул морфия найдется. Найдется, разумеется, вот только это ни разу не выход… Блин, ну как же глупо! Столько всего вынести, и подохнуть, не выполнив задания, вот так, совершенно негероически, от загноившейся в асептических условиях раны!

С трудом приняв вертикальное положение, парень вгляделся в подошедшего. Отчего-то он ждал появления местного особиста, эдакой тыловой крысы в новеньком мундире и звании не старше старшего сержанта. Нет, к сотрудникам особого отдела он, перечитавший кучу исторической литературы, относился с должным пиететом и прочим уважением. И, в отличие от множества любителей исторических сенсаций, твердо знал, что эти ребята свое дело знали туго и «запросто так» никого к стеночке не прислоняли. Но вот ждал же, отчего-то — и все тут…

Перед ним стоял такой же смертельно уставший, с серым лицом командир, которому могло быть и около двадцати, как Кириллу, и все сорок. Война, как известно, всех ровняет своей гребенкой, и гребеночка у нее, ох, какая жесткая! Кому просто волосы выбелит, а кому и башку начисто снесет, аки бритвой. На нем был такой же безликий видавший виды комбез, что и на Кирилле. И поди узнай, что там за петлицы под отворотами — Кирилл, в общем-то, тоже ни разу не майор, ежели на прямоту…