Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ

Сложно не согласиться с цитатой из эпиграфа. Анализ и оценка возможных последствий, расширяет наши представления об исторических процессах. Безусловно, первично собственно историческое исследование – раскрывающее факты прошлого, отвечая на вопрос: "что было". Не менее интересен, хотя и гораздо более сложен, анализ событий – "почему было именно так", ведь история это процесс чьих-то решений и исполнения этих решений, и процесс не статичный, а развивающийся и корректирующийся ежесекундно. Но не меньшую роль играет и оценка произошедшего. И здесь необходимо рассмотрение иных вариантов, то самое "сослагательное наклонение", без которого объективная оценка невозможна – ведь не задумавшись "что было бы при принятии другого решения", оценить совершившийся факт можно лишь субъективно.

При этом для анализа сослагательности процесса, наиболее объективно применение аналогий, обоснованных и взвешенных, что в применении к истории означает, исходящих из реально существовавших планов, высказываний или действий.

В альтернативной истории периода 30-х – 40-х годов ХХ века, основной темой стали поиск вариантов укрепления советско-германского союза либо иного начала Великой отечественной войны. Вторая тема, безусловно, интересна, но ограничена рамками самого вопроса. Первая же, представляет собой как раз натянутую аналогию.

История неоднократно продемонстрировала на практике, что в первой половине ХХ века, устойчивый союз России и Германии с любой идеологией и политическим или идеологическим режимом, не работает. Причины этого интересны, но для исторической аналогии не важны. Зная, какая судьба постигла русско-германское сближение конца XIX века, договор в Бьорке и политику Рапалло, вряд ли обоснованным будет предположение иного исхода договора между СССР и III Рейхом 1939 года, независимо от того, диктовалось ли противостояние русских и немцев геостратегическими или экономическими причинами, успехами дипломатии их противников или закулисными интригами, Причем даже кардинальные изменения политических режимов, границ и личностей у власти, приводили к одинаковому итогу, так что объективной выглядит, скорее, предпосылка невозможности такого союза в указанный период, даже с некими резкими изменениями вводных – ведь каждое действие рождает противодействие, а игры в одни ворота не бывает.

Кроме того, автор вообще скептически относится к пользе такого союза для России. История дважды продемонстрировала, что в первой половине ХХ века немцы не умели выигрывать войны. Дважды за четверть века Германия начинала войну, выбрав время, место, противников, и способ действий. И дважды проигрывала. И союзники Германии проигрывали вместе с ней, причем проигрыш иногда оборачивался расплатой, даже более жестокой, чем для немцев. Стабильный итог союза с Германией в ХХ веке – проигранная война, оккупация и репарации, и нет никаких объективных оснований полагать, что для России или СССР итог был бы иным.

Несомненно, уклониться от Второй мировой войны СССР не мог. Собственно, Советский Союз пытался уклониться, но война пришла к нему сама. И вопрос могла ли вторая мировая начаться в кардинально иных условиях, с другими враждующими блоками и исходными позициями, представляется интересным и пока не затрагивавшимся.

Не менее интересным является и вопрос о советских репрессиях в высших эшелонах власти 1937-38 годов. Единой исторической позиции так и не выработалось, и спор о том, имел ли место заговор против Сталина, не окончен. Сегодня нет однозначных доказательств как наличия, так и отсутствия планов государственного переворота в те годы, обе версии имеют примерно равное количество аргументов в свою пользу, но нестыковки и возражения остаются. И одной из таких нестыковок опровергающих подготовку переворота, является довод о невозможности Тухачевского в реальных советских условиях 1937 года получить высшую власть в стране. С этим сложно спорить, действительно при наличии мощных структур ВКП(б) и НКВД, с которыми считался даже Сталин, шансов на место вождя у представителя армии не было, они могли возникнуть лишь у фигуры имеющей солидный вес в партии.