Сергей Шкенев - Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле

- Зачем? - удивился Мишка.

- Ну, не знаю…

- Не знаешь, так не говори! С председателем добром договорился - он выгоняет по-хорошему, а я в область уезжаю и к его жене больше ни ногой. Да, а чо… ноги ведь там не главное.

- И что, больше ни-ни?

- Как сказать… Погодь, заболтал, Пал Петрович, совсем. Об этом начинали-то?

- О чём же?

- О понимании, Паш, исключительно о понимании! - Варзин махнул рукой и достал спрятанную было бутылку. - Вот ей, родимой, только и спасался от внутреннего угнетения. Потом уж попустило, когда женился, а так бы совсем беда. Давай что ли?

- Прямо так?

- А чо такого?

Я поискал взглядом крышку от котелка, помню же, что на столе должна быть. Ага, вот и она, на самом краешке… Взять не успел - тяжело вздрогнула земля, ударила по ногам и ушла из-под них, будто живая, а её вскрик от страшной раны утонул в грохоте разорвавшегося снаряда.

- Гаубица! - определил Мишка, отряхивая с волос сыпанувший с наката мусор. - Давеча рама кружила… гнида.

Новый близкий взрыв заставил плотнее вжаться в прикрытый брезентом пол.

- Не дрейфь, Романов! Говорят, что своей пули или снаряда услышать нельзя!

Он оказался прав - мы и не услышали.

Документ 3

"Уведомясь, что английское правительство в нарушение общих народных прав, дозволило себе насильственным образом обидеть датский флаг заарестованием купеческих их кораблей, шедших под прикрытием датского военного фрегата; таковое покушение приемля Мы в виде оскорбления, самим нам сделанного, и обеспечивая собственную нашу торговлю от подобных сему наглостей, повелеваем: все суда, английской державе принадлежащие, во всех портах Нашей империи арестовать и на все конторы английские и на все капиталы, англичанам принадлежащие, наложить запрещение; а каким образом в сем поступить, имейте снестись с президентом коммерц-коллегии князем Гагариным".

"…чтобы со стороны коммерц-коллегии приняты были меры, дабы пенька, от российских портов ни под каким видом и ни через какую нацию не была отпускаема и переводима в Англию, а потому и должно принять предосторожность, чтобы комиссии, даваемые от англичан по сей части купечеству и конторам других наций, не имели никакого действия; российскому же купечеству объявить, что ежели таковой перевод, под каким бы то предлогом ни было, открыт будет, то все количество сего товара будет описано и конфисковано в казну без всякого им платежа".

"по существующей между сими державами теснейшей связи, не на Пруссию сие обращается, но есть общая мера, принятая правительством, к пресечению вывоза товаров в Англию", причем это запрещение "распространяется повсеместно на все Балтийские и прочие порты к единственному пресечению видов, англичанами принятых".

Я не слышу, я совершенно ничего не слышу, только хруст и звон падающих осколков раздавленного в руке бокала. Кровь мешается с цимлянским и пятнает манжет.

- Ваше Императорское Величество… Ваше Величество, Вам дурно? - голос пробивается сквозь гул в ушах и звучит откуда-то издалека. Незнакомый? Знакомый и равнодушный. - Лекаря сюда скорей!

- Не нужно врачей, Александр.

Это я сказал? Наверное. Но почему все замолчали и смотрят удивлённо? Ну да, сам же запретил употребление слова "врач". Запретил? Зачем?

- С Вами точно всё в порядке? - в глубине глаз сидящего за противоположной стороной стола читается надежда на отрицательный ответ. - Пётр Алексеевич говорил…

- Вздор! - перебиваю его, и мой vis-a-vis замолкает. - Немецкий колбасник не может иметь мнение, противоречащее императорскому.

Изумление Александра сменяется потрясением, слишком молод, чтобы научиться скрывать чувства. Он, кстати, кто? Да, здесь ещё один есть… застыл с вилкой, поднесённой к открытому рту. Мухи же залетят, дурачок! Это сыновья - неожиданно приходит понимание. Мои? Нет, Пушкина… От невинной шутки вспыхивает внезапная злость, и нестерпимо захотелось найти товарища Пушкина, да и сослать в Сибирь, предварительно подвергнув смертной казни через расстреляние. Но разве у императора могут быть товарищи?

- Поди прочь! - лакей в смешном напудренном парике, быстро и бесшумно убирающий осколки разбитого бокала, отпрянул в испуге. - Совсем уйди!

Молчаливый поклон, и он исчезает, пятясь задом и мелко семеня обтянутыми в белые чулки ногами. Что ещё за маскарад? Или машкерад?

- Ваше Императорское Величество! - младший (Константин, всплывает знание) уже справился с растерянностью. - Разве граф Пален может быть колбасником?