В апреле 1945 года японское командование сочло предварительную фазу операции завершённой, и Объединённый флот вышел в море, чтобы нанести американцам последний удар.
* * *
На войне солдаты, участники боевых действий и непосредственные исполнители, склонны преувеличивать размер ущерба, причинённого врагу. Им зачастую кажется, что они убивают солдат противника тысячами, сбивают его самолёты сотнями и десятками топят его корабли. И дело тут вовсе не в "злом умысле", и не в желании получить награду за ратные труды - моряки и лётчики искренне уверены в том, что так оно и есть, и очень удивляются, когда уточнённые двусторонние данные о потерях доказывают обратное.
После четырёх месяцев налётов на Гавайские острова японское командование пришло к выводу, что американская авиация на Гавайях понесла критические потери и не способна на эффективное противодействие десантной операции. Потери американцев рассчитывались с учётом "коэффициента недостоверности", и всё-таки выглядели весьма внушительными, что давало повод для оптимизма. Зная собственные потери с точностью до одного самолёта и исходя из соотношения потерь в боях за Полинезию, японские штабные аналитики получили примерно такие же цифры, что и при расчёте на основе боевых донесений, и со спокойной совестью зафиксировали их на бумаге, предъявленной генералитету. Был и ещё один нюанс, не оставлявший места сомнениям: японская авиация потеряла более пятидесяти процентов бомбардировщиков, наносивших удары по Гавайским островам, - продолжать воздушное наступление японцам было уже нечем. [6] В феврале-марте 1945 года "Б-17" с Оаху несколько раз атаковали атолл Джонстон, и один из этих налётов увенчался успехом: на земле было уничтожено до тридцати истребителей "зеро", а взлётно-посадочная полоса была сильно повреждена.
Оставалось или начинать операцию, или отказаться от неё (стоит ли говорить, что второй вариант был заранее неприемлемым).
Косвенным свидетельством того, что авиация янки на Гавайях обескровлена, служило и то, что её активность к весне сорок пятого года резко снизилась: навстречу японским бомбардировочным эскадрильям в небо над Гавайскими островами взлетели уже не десятки американских истребителей, а всего лишь единицы. Воспользовавшись этим, японцы, понеся незначительные потери, перепахали аэродромы Хикэм, Форд и Уиллер на Оаху и потопили в гавани Пёрл-Харбора лёгкий крейсер "Детройт". Казалось, противник сломлен, и японское командование, ещё раз взвесив все "за" и против", приступило к развёртыванию всех своих сил, нацеленных на Гавайи.
Однако действительность не соответствовала расчётам, а также надеждам и чаяниям японского генерального штаба. Во-первых, численность американской береговой авиации на Гавайях оказалось гораздо больше, чем предполагалось. Прорываясь сквозь завесы японских подводных лодок и уклоняясь от встреч с японскими надводными кораблями, авианосцы вице-адмирала Кинкейда (ветеран "Энтерпрайз" и "новобранец" "Орискани", построенный на верфях Сиэтла) за несколько походов перебросили на Оаху до трёхсот истребителей и более ста бомбардировщиков и торпедоносцев - корабли подходили к Гавайским островам с востока и поднимали самолёты, как только аэродромы Оаху и других островов архипелага оказывались в пределах дальности полёта "хеллдайверов", "авенджеров" и "хеллкэтов". Во-вторых, американцы тоже изучали опыт боёв на Карибах, и времени, чтобы изрыть острова надёжными подземными убежищами для авиатехники, у них было предостаточно. Японские авиабомбы бессильно царапали склоны потухших вулканов - командирам американских эскадрилий было куда труднее удержать своих горячих молодых пилотов, рвущихся в бой, чем уберечь самолёты от бомбёжек до дня "Д" и часа "Ч".
И главное - японцы забыли, что пьянящий хмель непрерывных побед кружит головы, и что многим великим полководцам минувших эпох пришлось испытать жестокое похмелье. Соединённые Штаты Америки уподобились хищному зверю, загнанному в угол, а опытные охотники знают, насколько опасен такой зверь - американская разведка знала о японских планах вторжения на Гавайские острова, и американские армия, авиация и флот готовились встретить это вторжение.
* * *
Намакеа считал себя настоящим мужчиной. Ему было двадцать лет, он хорошо владел веслом и знал повадки обитателей моря - и тех, кого можно изловить и съесть, и тех, от кого надо держаться подальше, потому что они могут изловить и съесть тебя. Не родилась ещё в глубинах предвечного океана хищная тварь, которой суждено прервать нить жизни Намакеа, сильного и ловкого, умеющего танцевать на волнах прибоя в кипящей пене гребней самых свирепых валов, грозивших переломать все кости тому, кто осмелится оседлать их могучие спины, чтобы лететь на них к берегу под восхищённые крики девушек. В хижине Намакеа не переводилась еда, и заметно округлившийся живот его вахине [7] Вахине (полинезийск.) - женщина
свидетельствовал о том, что она вскоре подарит ему первенца, который придёт в мир под звуки укулеле [8] Укулеле (полинезийск.) - четырёхструнная гитара, завезённая на Гавайи португальцами и после некоторой доработки превратившаяся в народный гавайский инструмент.
счастливого отца.
Читать дальше