— Чего тут, — присаживаясь на колено и нащупывая живчик на шее, угрюмо бросил Виктор. Опешившие бабы тут же позабыли голосить и одна из них, глядя изподлобья на страшилище пристроившееся рядом, ответила.
— На стене она помогала, оступилась и вниз головой.
— Головой приложилась?
— Ага.
Виктор не нащупав пульса пошевелил голову покойницы и та как-то подозрительно легко качнулась в сторону. Похоже шею сломала. Он взял руку и попытался нащупать пульс на запястье. Тоже ноль. Положил руку на грудь. Вроде тоже ничего. А хотя, вот что-то так слабенько, нет не там, где он пытался почувствовать сердцебиение, но он явно что-то почувствовал. Показалось? Нет, вот опять. Сам не зная отчего, еще ничего не осознав, он положил ладонь на вздымающийся живот мертвой женщины. Вот оно. Когда Голуба ходила тяжелой он ни раз и ни два прикладывался к ее животу, чтобы почувствовать толчки беспокойной Нежданы. Ни с чем иным он это не мог спутать.
Времени на раздумья нет. Впрочем, вполне возможно, что и есть, откуда ему-то знать, он чай не лекарь и не повитуха. Единственно в чем он был уверен, так это в том, что женщина мертва, уж это-то он определил точно.
— Вот, что. Пошли отсюда все, — но толпа и не думала расступаться, тогда он поднялся на ноги и в мгновение обведя всех пристальным взглядом рыкнул, — Кому сказал, пошли прочь!
А вот этого оказалось достаточным, связываться с этим сумасшедшим слившим уж реки крови никто не пожелал. Буквально несколько секунд и рядом никого. Нет, толпа его не остановила бы, но то, что он собирался сделать было настолько диким, что вполне возможно, какая из баб попыталась бы ему помешать, а тогда могло случиться все что угодно. Опустившись опять над трупом он выхватил боевой нож и разом вспорол платье и нижнюю рубаху после чего мысленно перекрестившись рассек плоть…
— Ты сынок на молодку не серчай, — при этих словах, молодой боярич аж скривился. Еще бы, такое вольное обращение. Но Бабка Любава словно и не видела ничего, — Если бы еще денек протянула, то потеряли бы вы мальца. Как есть потеряли бы.
— Так теперь все в порядке? — Крепко прижав к себе младенца, с надеждой спросила Смеяна.
— Будет в порядке, — убежденно поправила ее старуха, — поживешь в крепости, полечим твоего Ратиборушку, выправится никуда не денется, будет еще радовать вас и докучать своими шалостями.
— Думаешь ли о чем говоришь старая, — вскинулся Боян. Вот ведь, его дитя с того света тянут, а он…
— Боян, — не выдержал Градимир. Понятно, что она стоит много ниже, но ить услугу неоценимую оказала, опять же года уважения требуют. — Я тебе не отец, но не думаю, что тому тебя батюшка твой учил. А ты бабушка, нешто не ведаешь, что творится окрест. Может, вместях со Смеяной в Звонград поедете.
— За заступничество благодарствую, да только мне никуда ехать не нужно. Я все мамке обскажу, настои и травки дам, сама управится, я только изредка навещать буду, глянуть, что да как. А вот мальцу ходу отсюда нет. Не перенесет он пути. В доме, в тепле и уюте ему надлежит быть. Потому, хоть земля разверзнется, а в дорогу ему никак нельзя. Смерть это верная. Ох, Отец небесный! Натворил чего, горячая головушка?!
Градимир и Боян недоумевающее переглянулись, уж слишком резкая произошла перемена с бабкой. Но в следующее мгновение сообразили, что восклицая это, она смотрела вовсе не на них, а куда-то им за спину. Поняв это они обернулись, туда же взглянула и Смеяна, все так же прижимая к груди притихшего младенца. К подворью со всех ног бежал Доролюб, с окровавленными лицом и руками, в которых сжимает скинутый с плеч кафтан. Бежит так, словно за ним сто чертей гонятся и вот-вот нагонят.
— Бабушка! Неждана!
— Чего голосишь? Натворил чего?
— Неждана, — протягивая ей свернутый кафтан, который тоже в крови произнес мужчина.
И вот ведь странность, лик страшен настолько, что казалось кроме свирепости на нем ничему иному места быть и не может, но вот читается в нем и страх, и растерянность, и тревога, и еще Бог весть что.
— Мила?
— Со стены, насмерть расшиблась.
— Ох, Отец небесный.
Никто толком еще ничего не понял, а бабка уж выхватила из его рук кафтан, подозрительно так пискнувший, и стремглав унеслась в дом. Добролюб за ней. Ага, размечтался, дверь прямо перед носом захлопнулась, только и услышал.
— Тут побудь.
А что делать. Остался в прихожей, переминаясь с ноги на ногу. Через пару минут, бабка вновь появилась на крыльце и глянув на Смеяну, спросила.
Читать дальше