Василий Кононюк: Жизнь взаймы

— Ему нужно рану зашить, иначе кровью изойдет!

Впрочем, мои опасения, что противник, несмотря на ранение, захочет продолжать бой, были напрасными. Правая нога его практически не слушалась, видимо были повреждены коленные связки, куда и пришелся удар. Многие зрители не вполне поняли, что произошло, за широкими шароварами крови не было видно, все случилось очень быстро.

Больше никому из местных идея задержать нас или задавать нам вопросы в голову не пришла. Собравшись, мы быстро распрощались со случайными знакомыми, хлопотавшими вокруг раненого, а сами отправились на встречу с основным отрядом.

***

Скрытно двигаясь в сторону бывшего поместья Белостоцких, мрачно размышлял над вопросом, почему просто не подарил приглянувшиеся кости азартному шляхтичу и не решил возникшую проблему мирным путем. Никаких других причин кроме своего скверного характера и желания лишний раз подраться найти не мог. Совершенно бездарно привлекли к себе внимание в непосредственной близости от первой цели.

Остановились мы в лесу, в двух километрах от поместья. Иван Товстый, походный атаман нашего сборного отряда, выставил наблюдательные посты на опушке леса и велел всем отдыхать. Часа в три ночи начали выдвигаться на исходные рубежи. Светает летом рано, а нам до того времени нужно все закончить.

К стене пошли мы втроем. Мне поручалось влезть на частокол, закрепить там веревку и бросить товарищам. К этому заданию я подготовился еще из дому. Еще когда лазил по черкасскому частоколу, пришла мне в голову мысль, что не последний это забор, на который взбираться придется. Заказал я тогда отцу отковать мне специальные накладки на подошву сапог и два крюка в руки наподобие тех, что для натяжки самострелов, но с рукояткой на всю ладонь. Привязывая накладки к подошвам, тренировался с их помощью и с помощью крюков вылезать на высокую, толстую сосну, практически лишенную веток на нижнем участке. Толстую выбирал, чтоб не было возможности использовать бока, чтоб лезть приходилось по фронту близкому по форме к частоколу. Самое трудное, зависая на трех конечностях, освобождать впившиеся в дерево шипы четвертой, чтоб сделать следующий рывок вверх. Для этого им пришлось вручную придавать ярко выраженную коническую форму, что было совсем не легко.

Вот и сейчас медленно и аккуратно расшатываю шипы накладки привязанной к правой ноге, медленно подтягиваю ее вверх, прижимаю шипы накладки под небольшим углом к дереву и начинаю осторожно переносить тяжесть тела на правую ногу, одновременно освобождая крюк левой рукой. Так, шаг за шагом, ползу как паук по вертикальной стенке. Каждый шажок это около пятнадцати сантиметров. Трачу я на него в среднем десять секунд. В задаче спрашивается, сколько времени мне понадобится, чтоб преодолеть пятиметровый забор. Теоретически получается меньше четырех минут. Это потому, что последние два метра пойдут значительно быстрее, стоит мне только зацепиться за верхний край. Там и бойницы уже есть через каждые два метра, узкие правда, не пролезешь, но ногу уже есть куда поставить.

Ручных часов у меня нет, отсчитывать секунды в уме, когда пытаешься без звуков преодолеть высокий частокол тоже не самое легкое занятие, поэтому, как соотносится теория с практикой мне сказать трудно. По моим психологическим часам прошло не меньше получаса. Но если этот показатель поделить на восемь, то получим что-то близкое к истине.

Полати на которых стоят защитники стены и по которым бродит неусыпная стража располагались на полтора метра ниже. Учитывая, что верхушки бревен частокола были заострены, бесшумно перелезть через них и приземлиться на полати, не зацепившись одеждой, было совершенно нетривиальным заданием. С трудом, но и с ним справился.

Ночью службу несли двое охранников, которые обходили частокол по периметру, осматривая окрестности. Во дворе службу нес здоровый и злющий кобель. Патрульно-постовая служба неслась всеми участниками из рук вон плохо. Как показало наблюдение, если с вечера и в начале ночи головы над частоколом мелькали, а из двора доносился то лай, то рычание, то ближе к рассвету все звуки и движения затихали. Постовых не меняли. Как заступала очередная пара с вечера, так и тянула лямку до утра. Неудивительно, что ближе к утру все дрыхли на своих постах. Но пес животное чуткое и любой звук мог привести его в состояние бодрствования, а там недолго до оглушительного лая, который может сорвать наши далекоидущие планы.