Игорь Пронин - Наполеон-2. Стать Богом

— Но Никанор... — Остужев рассчитывал на несколько иной прием. — Никанор придет?

— Жив будет — придет! — Отец Григорий явно томился тратой времени. — Чего ждете? Свечи там есть, воду найдете. А харчи — я по запаху чую, толстяк целый мешок приволок.

— Да там кроме сала да сухарей нет ничего! — обиделся Иван. — Одно название, что харчи!

— Ты, милок, по Москве походи, как вылезешь. Сала нигде не купишь, — тихо сказал священник. — Голод в городе начинается. Кутузов француза голодом морит, вот и нам те же щи хлебать. Всегда так, исстари... Ну полезайте, что ли! Меня люди ждут.

Сделали, как предлагал Григорий. Сначала в дыру спустился Гаевский, ухватил за ноги Ивана, и действительно, с некоторым усилием помог плотному Байсакову пролезть вниз. Потом Остужев скинул вниз мешок с едой, и, наконец, прыгнул сам. Было довольно высоко, но его подхватили друзья.

— Бог с вами! — сообщил сверху отец Григорий и начал закладывать пол обратно.

— А свечи-то где? — крикнул Байсаков, но ответа не получил. — И как искать в темноте?

Остужев прислушался.

— Все должно быть рядом. Вот там, слева, вода течет. А вы вокруг себя щупайте, должны найтись свечи.

И свечи, действительно, нашлись — большая коробка прекрасных, толстых церковных свечей. Когда они зажгли несколько штук и осмотрелись, картина стала ясна. Отец Григорий спустил их в небольшой зал со сводчатым потолком, из которого в разные стороны вели три узких хода с низкими, сводчатыми же потолками. Это так явственно напомнило всем подземелье Сфинкса, что, переглянувшись, они не стали ничего говорить. В зале нашлась лопата с коротким черенком и сточенным лезвием, сломанный ржавый нож и довольно много мусора, в основном костей. Гаевский сразу ими заинтересовался. Немного порывшись, сделал радостное заключение:

— Человеческих нет! Наверное, друг друга нам тут жрать не придется.

— Подземелье большое! — сообщил Байсаков. — Входов несколько, да где они — не знает никто. Говорят, один выход к башне Брюса, чародея Петровского вел, другой в Кремль, третий...

— В Кремль? — перебил его Антон. — Там же Бонапарт прямо сейчас! Не судьба ли?

— Спать! — просто приказал Остужев из угла зала. — Здесь доски, сухие. Желоб с чистой проточной водой. У нас есть еда, и никто не знает, что мы здесь. Спать, Антон.

— Согласный я! — Иван уже стаскивал сапоги. — Невозможно больше так бегать. Да что ты завелся? До завтра Бонапарт из Москвы не уйдет, искать нас будет. Отдыхай.

Гаевский не стал спорить, и тоже улегся на доски. Но через четверть часа, когда оба друга уже крепко спали, он тихо поднялся, обулся, взял свечу и пошел по тому ходу, что вел в сторону Кремля. Антон тоже очень хотел спать, и не Бонапарт его сейчас интересовал. Он надеялся хоть что-то узнать о Мари. Зная характер жены, Гаевский был уверен: она постарается остаться поближе к Наполеону, несмотря на опасность. Он прошел длинным, узким, поворачивающим сперва понемногу направо, а потом налево ходом и оказался перед каменной лестницей. Ступени посередине были стерты почти полностью. Здесь ходили часто, но, видимо, очень давно, потому что все было покрыто мелкой «каменной пылью», как назвал ее про себя Антон. Оставляя в этой пыли четкие следы сапог, он поднялся по лестнице и пламя свечи задрожало. Сберегая огонек, Гаевский сделал последние шаги и уперся в толстую дверь из мореного дуба, перехваченную железными, но давно ржавыми полосами. Пробуя, он надавил плечом на дверь — безрезультатно. Тогда стал тянуть, и понемногу, рывками, смог отвоевать у нее достаточно пространства, чтобы протиснуться в сырую темноту. Пахло даже не подвалом, а давно замурованным, и забытым новыми хозяевами подклетом.

Неровный свет позволил ему увидеть какие-то огромные бочки, сундуки... С едва слышным писком из-под ног разбежались мыши. В поисках выхода из этого затхлого, заброшенного помещения Антон пошел вдоль стены. Иногда ему попадались ведущие вверх деревянные лестницы, но все они сгнили, и упирались в замурованный потолок. Он уже совсем было разочаровался в возможности попасть в Кремль, когда далеко впереди вдруг увидел тонкий луч света. Гаевский мгновенно задул свечу, достал пистолет и пригнулся. Кто-то совершенно не слышный спустился в подклет, и тоже пошел вдоль стены, движение незнакомца выдавала лишь свеча. А потом незнакомец взвизгнул, и Антон встал во весь рост. На толстом бочонке стояла Мари и испуганно подбирала подол платья.

— Тут мыши! — дрожащим голосом сообщила она. — Знала бы, ни за что бы, ни спустилась! Кстати, Антон, я сегодня получила весточку от Джины Бочетти. А еще я рада, что ты нашелся. Ну, кажется, ничего не забыла!