Игорь Пронин - Наполеон-2. Стать Богом

— На это мне наплевать, мне главное, чтобы Бонапарт поверил, что Нельсон поверил в нашу ложь, — сухо заметил Колиньи. — Что нам до газетчиков? Нельсон один из охотников, и дурацкая повязка на глаз не делает его особенным. Или пусть выходит из игры и служит своей короне, или пусть засунет в карман свою адмиралтейскую репутацию.

— Ну, это не вам решать!

— Прошу прощения, но вы знаете, как высока ставка! Лев стоит десятка таких нельсонов, если не сотни. Кроме того, это не все. Бонапарт одобрил мое предложение о дезинформации, но он не был бы собой, если бы не придумал лучше. Флот пойдет на Мальту и захватит чертов островок. После того, как остров Корфу стал французским, англичане не могут быть спокойны за восточное Средиземноморье. Если Бонапарт вторгнется в Египет или в Турцию, колониальные товары пойдут во Францию широким потоком, а вот это вашим газетчикам точно не понравится. Лондон неплохо греет руки на блокаде Франции, не так ли?

— Это другое дело... — помолчав, согласился незнакомец. — Так бы сразу и сказали. Значит, выйдет так: Нельсон раскусил обман и встал с флотом в Гибралтаре. Потом получил новости о захвате Мальты, погнался за Бонапартом на восток... И оказался в дураках, когда Бонапарт вернулся вдоль побережья и выскользнул в Атлантику. Смело, в духе покорителя Италии. А знаете, такой план и без нашей помощи мог бы сработать. В Лондоне многие капиталы требуют сдержать Францию не только на западе и востоке, но и на юге.

— Капиталы! — Колиньи хмыкнул. — Будет о них. Поговорим о моей награде. Я хочу Пчелу.

— Пчелу, которая невесть как оказалась у Бонапарта? Вам известны ее свойства?

— Нет. — Колиньи посмотрел старику в выцветшие глаза. — Но я готов отдать за нее Леопарда. Я устал скакать и драться. А Пчела... Считайте, что хочу оставить ее на память о друге. Заодно и узнаем, что она умеет, я ведь вас никогда не подводил. Как и вы меня.

— Это верно, — кивнул старик. — Хорошо, я обещаю вам Пчелу. Ротшильды не будут возражать, их больше интересует Кролик. Банкиры, что тут добавить. Но я могу сообщить в Лондон, что эскадра скоро будет собираться на юге?

— Наполеон уже отдал все необходимые указания. Солдат в экспедиционный корпус отбирает лично, у него феноменальная память. Так что можете сообщить, что эскадра уже собирается.

— Прыток ваш генерал! — Теперь старик, кажется, улыбался. — Значит, мнение Барраса его уже не интересует?

— Он даже поговорить с ним отправил меня, нашел более важные дела! — рассмеялся Колиньи, открывая дверцу кареты. — Итак, Пчела! Прощайте!

Он выпрыгнул на ходу, быстро огляделся и скрылся в тихом парижском дворике. Добравшись спустя час до дома, Колиньи получил от слуги только что полученный запечатанный конверт. Он вскрыл его на ходу, но, едва увидев почерк, закрылся в спальне. Этого просто не могло быть, но это было: письмо от мертвеца.

Париж, январь 1798 года

Это событие произошло за несколько недель до разговора Колиньи с Баррасом. Наполеон Бонапарт, прославленный полководец, герой Республики, вернулся домой, в особняк Жозефины. Поцеловав жену, он, сдерживая раздражение, выразил желание побыть одному. Не Жозефина служила причиной его нервозности, это Наполеон знал точно, но порой даже с этой женщиной, которую он искренне полюбил, было трудно разговаривать.

— Проклятые парижане! — воскликнул он, входя в кабинет и расстегивая мундир. Сердце так и колотилось. — Сегодня они носят тебя на руках, завтра будут плевать в спину, послезавтра стрелять, и тоже в спину! Но самое главное — они хотят, чтобы я всерьез ко всему этому относился и радовался сейчас вместе с ними! Да мне плевать на отношение толпы, и как разумный человек может поступать еще?

Генерал отказывался от участия почти во всех приемах, посвященных ему, предпочитая сосредоточиться на делах. Но это не всегда давалось легко. Чертова нервозность! Он искал причины и находил их множество: беспечные парижане, тупые служаки, вороватые интенданты и насквозь лживые политики. И все же истинная причина была в чем-то еще. Но в чем? Сосредоточиться во время приступов ярости помогала лишь верная Пчела. Вот и теперь Наполеон сунул руку под рубашку и, с некоторым раздражением отодвинув пальцем Льва от груди, сжал трудолюбивое насекомое в кулаке. Сердце забилось ровнее, мысли обрели порядок. Другой рукой он проверил внутренний карман: на месте ли Кролик? Эту фигурку он надевал редко, зная о ее свойствах, но и оставить в доме не рисковал. Даже Кролик, не самый мощный из имевшихся у него предметов, стоил иной страны. В дверь постучали.