В нос ударил густой запах навоза, жужжали огромные зеленые мухи. Под навесом, то и дело склоняя морды к кормушке, стояли пять оседланных лошадей. Босоногий мальчуган лет двенадцати в одних рваных портках лениво тер им бока грязной холстиной. Глянув на нас, равнодушно отвернулся – мол, не до вас.
Другой слуга – в меру пьяный здоровенный, растрепанный детина в лохмотьях и лаптях, смерил недобрым взглядом из-под мохнатых бровей. Наверное, в знак особого расположения приоткрыл наполовину беззубый рот и смачно плюнул под ноги. Только после этого ритуала, оставив в покое поручень, сделал шаг навстречу.
"Вот так сервис! Как в лучшие годы развитого социализма".
Тем временем слуга, душевно срыгнув, с улыбкой людоеда "приветливо" молвил:
– Чего надо? Скоморохам не подаем.
"Даже так! На благородного я по его меркам, видимо, не тянул, но тем не менее… Хамов нужно учить, да и перед пажом как-то неудобно".
Фродо уже спешился и поторопился подать мою чудо-обувь, в смысле велюровые тапочки. Увидав это, детина и вовсе ошалел. Нахмурил брови так, что его и без того не слишком добродушное лицо приобрело более злобное выражение:
– Сначала деньги,… деньги покажи. Так не пущу. – И для большей уверенности, расставив широко руки, добавил: – Не пущу, и все тут…
У меня два выбора: внушить остолопу, что видит на моей ладони золотые монеты или…
Колебался недолго – уж слишком соблазнительным казался второй вариант.
Ударил всего раз в солнечное сплетение. Не так сильно, чтобы убить, но и не слишком слабо – чтобы больше не путался под ногами.
Переступив порог, с ясного дня угодили в сумрак вечера. Только теперь я обратил внимание, что небольшие овальные оконца затянуты бычьими пузырями. Стекла либо еще не было, либо стоило оно слишком дорого. Вместо привычного пола под ногами сырая земля, столы деревянные, грубо тесанные, такие же табуреты. У стен невысокие, но тяжеленные лавки. Их не под силу поднять трем, а то и четырем. Запах, нет, скорее смрад местной кухни был нестерпимый. Чувство голода испарилось мгновенно, будто есть не хотелось вовсе.
Глянул в изумрудные с золотистыми прожилками глаза Фродо и не удержался.
– Миледи, неужели Вы сможете здесь что-то съесть? Не поверю…
Удивление на лице пажа продержалось только мгновенье. Его сменила вначале досада, а затем на нем расцвела счастливая улыбка.
– Ваша милость совершенно правы. Одно дело – подавать комнатные тапочки, а совсем иное – есть эту гадость.
Фродо подошел к стене, вытянул из кармана карту, вдавил пальцем в доску. Открылась дверь портала:
– Прошу, Ваша милость…
Ох, уж мне эти порталы! Каждый раз не знаешь, куда вывалишься. И поверьте, деревянный гроб на тихом, уютном кладбище – далеко не самый худший вариант.
Надел свалившийся тапочек, с опаской оглянулся. На этот раз жаловаться на судьбу грех, – кажись, угодил прямиком в рай. Наслаждаясь, вдохнул полной грудью воздух. Такой бывает лишь в мае после грозы: пронизаный звенящей влагой и теплыми лучами сияющего с голубых небес солнца, насыщенный запахом молодой зелени и ароматом цветущих ландышей. Прислушался к гимну весны: баском гудели шмели, альтами звучали вибрирующие крылышки трудяг-пчел, раздавалась победная трель соловья и звонкая, задорная песня жаворонка.
Я стоял на лесной прогалинке, густо поросшей цветущими ландышами. На зеленых листках и колокольчиках белоснежных цветов драгоценными бриллиантами сверкали капельки влаги. Слышались стихающие раскаты грома. Будто огромный лютый зверь, утробно урча, нехотя возвращался в берлогу.
На глаза ласково легли мягкие нежные девичьи пальцы. Повеяло тонким ароматом распускающихся роз. Захотелось прикоснуться к ним губами. Сдержавшись, бережно накрыл ладонями. Голова шла кругом. Тихо спросил:
– Фродо, как же мне теперь тебя величать?
– Диана.
Показалось, что имя прошептал весенний ветерок. А может, поведали серебряным перезвоном ландыши. Или все же пропел жаворонок с небес?
Она была прекрасней, чем я мог ожидать. Фея-весна из далеких детских сказок и сладких радужных снов. Ничего ни добавить, ни убавить. Абсолютная, совершенная красота. Волшебные, сиявшие золотыми прожилками зеленые глаза смотрели пусть чуть насмешливо, но ласково. Крылатые тонкие черные брови и длинные пушистые ресницы, ярко-красные губы, приоткрытые в улыбке, белые до голубизны жемчужины зубов могли кого угодно свести с ума. Среди золота волос, волнами спадавших на плечи, истинным серебром, не сединой, сверкали отдельные прядки. В нежных розовых ушках и на груди в обрамлении бриллиантов зелеными звездами сияли прозрачные изумруды. Они же венчали легкую ажурную корону. В пышном полупрозрачном платье принцессы преобладали зеленые и бирюзовые тона, те же изумруды и жемчуг. Как и положено Весне – Диана явилась ко мне босой.
Читать дальше