Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го (часть 2) [СИ]

В себя прийти удалось только выкурив четвёртую или пятую папиросу. Вздохнув и дав себе слово принести в кабинет коньяка, я продолжил изучение документов. Среди них даже оказались протоколы эксгумации тел сотрудников НКВД, похороненных мной на поляне. Что меня особенно поразило, так это даты некоторых документов, на которые делались ссылки в отчётах экспертов. Некоторые были обозначены мартом сорок второго! Получается, что ещё тогда были озадачены люди, найдено место, вскрыта могила и доставлены в Москву некоторые тела! Осознав всё, я немного подвис – уж чего-чего, а ТАКОГО я не ожидал! Работа сотрудников уже ставшего родным ведомства, вновь заставила чувствовать свою неполноценность. Как ни крути, а несмотря ни на какие погоны, должности и уже приобретённый опыт, в сравнении с многими коллегами я остаюсь всё тем же "чайником", как и в первые дни службы.

Углубившись в изучение документов, я с особым интересом прочитал результаты эксгумации ровенских чекистов, судя по штампам, добавленные в дело совсем недавно. Эксперты обнаружили интересную особенность – у всех похороненных мною сотрудников, они выявили разрушение и изменение тканей внутренних органов, вызванное воздействием высокой температуры, причём внешние ткани термическому воздействию не подвергались. Интересно, интересно. Их что, дружно в микроволновку засунули? Или… при моём появлении в этом мире возникло, или, так сказать, проникло какое-то излучение, подействовавшее на тех людей? А госпиталь, где "проявился" Максимов проверяли? Быстро пролистав дело, просмотрел всё, что касалось Максимова.

Опаньки! Ну как же так, а?! Лоханулись спецы! Лоханулись!

Через десять минут я уже входил в кабинет Мартынова и не обращая внимания на недовольное лицо генерала заявил:

— Я на минутку, только уточнить! Товарищ генерал, а госпиталь, где Максимова нашли проверяли? Вернее, умерших в период «проявления» Максимова, сверяли с «Ровенским эпизодом»? А польские архивы на предмет странной гибели людей в июне, перед началом войны проверяет кто-нибудь? По имеющимся у меня материалам я этого не вижу, — с удовольствием увидев. как меняется лицо генерала, и чувствуя какую-то мальчишескую радость от того, что утёр нос профессионалам я закончил. — Ну я пойду дальше с делом работать, Александр Николаевич?

— Да, товарищ народный комиссар… Нет, товарищ народный комиссар… Так точно, товарищ народный комиссар… Но… Есть, товарищ народный комиссар…

Нежно, словно сапёр укладывающий капризную мину, положив телефонную трубку на аппарат, бледный мужчина с погонами полковника мешком упал на стул, стоящий у стола. Хозяин кабинета, носящий такие же погоны понимающе покачал головой и вынул из глубины стола бутылку коньяка со стаканом. Молча набулькал половину и пододвинул к полковнику, лицо которого постепенно покидала бледность.

— Выпей, Лёва, тебе сейчас именно это нужно. Поверь!

Влодзимерский, не глядя, взял стакан, залпом выпил и, через мгновение передёрнувшись, недоумённо уставился на него, словно только сейчас поняв, чтó у него в руках.

— Я же говорил, поможет! Лучшее средство прийти в себя!

— Что это за… — Лев Емельянович замялся, подбирая слова, затрудняясь сходу точно описать свои ощущения.

— Настоечка, Лёва! Тут и орешки кедровые, и кора какая-то, и травки разные. Вкус может и не очень, зато полезная, зараза! — он покрутил головой прикрыв глаза, словно подчёркивая этим правдивость своих слов. — Коньяк он так, для блезиру, водка – для души, а это… это, брат, для всего организма польза! Помолчав, он резко стал серьёзным.

— Что Лаврентий Павлович? В гневе?

— Не то слово! — Влодзимерский досадливо дёрнул уголком рта. — Ткнул меня как кутёнка неразумного! В мою же работу ткнул! Выговор мне, Дима. Вот так-то!

— Объяснить можешь, или…

— Могу, Дима, могу… Всё с этим нашим проектом связано, мать его! Лопухнулся я! Как школяр лопухнулся! И ведь перед глазами всё было, а я не заметил, словно чёрт рукой водил да и увёл в сторонку. Не заметил я, Дима, одной "мелочи"… И под Ровно, и в Москве, когда Максимова нашли, и здесь в лаборатории у погибших схожие повреждения были. А в Москве я вообще не проверял… Ты понимешь, ЧТО мне Сам сейчас сказал?!

— Понимаю. Ещё как понимаю, — собеседник Льва Емельяновича передёрнул плечами, словно вспомнив что-то очень неприятное. — Но ведь, как я понимаю, ничего непоправимого не произошло? Иначе…