Игорь Харичев: Будущее в подарок

Питер с удивлением глянул на нее. Как это понимать?

– Вначале много русских приехало сюда из стран Балтии, где к ним относились не очень хорошо из-за оккупации этих стран Советским Союзом, а потом была большая волна эмиграции из России, когда там начались кризисные явления. Так что в Западной Европе давно живет много ваших соотечественников. Они стали ее неотъемлемой частью.

– Их нормально восприняли? – аккуратно поинтересовался Питер.

– Вполне. На многих территориях русские помогли сохранить перевес христианского населения по отношению к мусульманскому. Тогда оно возрастало слишком быстро и при этом плохо интегрировалось в европейскую культуру Такой поворот разговора не мог не заинтересовать Питера. Провал политики мультикультурализма признали в Германии и Франции еще тогда, пятьдесят лет назад. Но куда больше тревожил мусульманский экстремизм, который в начале века угрожал Великобритании, как и другим странам Западной Европы. А в России страшные теракты случались чересчур часто.

– Значит, удалось наладить диалог между культурами?

– Удалось.

– А мусульманский экстремизм, который всерьез проявил себя в начале века?

– Мы уже более тридцати лет не знаем этой проблемы.

– Как же она была решена?

– Насколько я знаю, несколькими путями. Удалось взять под контроль источники, из которых финансировалась деятельность радикальных мусульманских организаций. Кроме того, международные силы блокировали незаконные поставки радикалам оружия и боеприпасов. Прежде всего, из России. Но не только. Наконец, были уничтожены все лидеры, выступавшие за продолжение террора. Одновременно предпринимались усилия по улучшению социальной обстановки в бедных мусульманских странах.

– Разумные меры, – признал Питер.

– Да и население этих стран в какой-то момент устало от исламских радикалов: от постоянного насилия, от взрывов, которые они устраивали, от кровавых разборок между шиитами и суннитами. В результате экстремизм отступил. Хотя времени потребовалось много.

Питер был доволен таким исходом. Через секунду он вновь оживился.

– А русская православная церковь? Она пошла на сотрудничество с католической?

Ее лицо выразило сдержанное недоумение:

– Разве она отказывалась?.. Мне об этом не известно.

Похоже, такой проблемы теперь не существовало.

– А экономический кризис? Он разразился во второй половине две тысячи восьмого и фактически не закончился до того, как меня… ранили. С ним удалось справиться?

– Кризисы в экономике были и позже. До тех пор, пока не появилось Всемирное правительство. Процессы глобализации требовали этого. Единая в масштабах Земли экономика должна действовать по единым законам и регулироваться из одного центра.

Как сильно изменился мир. Сколько всего успело произойти.

– Давно существует Всемирное правительство?

– Более тридцати лет.

– И как оно избирается?

– Всеобщим голосованием. Раз в четыре года.

– Министры представляют какие-то всемирные партии?

– Нет. Таких у нас не существует. Партии давно потеряли свое значение. Они еще действуют в пределах некоторых территорий. Но большой роли не играют.

«Этого следовало ожидать, – заключил Питер.

– Ничего удивительного». Уже тогда, в начале века, партии всё более превращались из инструмента представительства интересов граждан в некие самодостаточные организации, позволяющие делать карьеру тем, для кого политика стала ремеслом.

– А кто руководит территориями?

– Органы самоуправления.

Он покосился на Линду.

– А этот… Зайдель, он министр Всемирного правительства?

– Да.

Питер сдержанно улыбнулся.

– Я, признаться, до сего момента не понимал, какого правительства он министр. Занятная личность… – Чуть позже лицо его посерьезнело. – Хотелось бы вот еще что выяснить: тогда, в начале века, все большей проблемой становилось безудержное потребительство, которое началось в Северной Америке, а потом захватило значительную часть жителей Земли. Проблема вовсе не в том, что это было не слишком… интеллектуальное существование: жить только для того, чтобы потреблять. Дело в другом – всё более распространялся стиль жизни, который ресурсы Земли никак не могли обеспечить. Хорошие вещи выкидывали не потому, что они испортились, а потому, что вышли из моды. Но зачем выкидывать мобильный телефон, куртку или туфли только потому, что видом они не совсем походят на рекламную картинку?