Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-4 [СИ]

Алла-а-а-аху Акбар Алла-а-а-а-а…

Протяжный напев азанчи, усиленный мощными динамиками — плыл над водой, прерываемый лишь свистками буксиров да гулом портовых локомотивов. Контейнерный терминал Порт-Судана — как всегда не простаивал.

Невысокий, крепкий, словно свитый из стальных тросов человек с острым носом, проницательными, темными глазами и аккуратными офицерскими усиками, подернутыми сединой — поднялся на третью палубу яхты Паладин-3, порт приписки Портсмут, длина — сто пятьдесят футов. Подозрительно огляделся по сторонам — он всегда так оглядывался, когда приходил куда-то, и от того в обществе многим становилось не по себе. Ничего подозрительного — справа, в паре кабельтовых два буксира тащат танкер класса СуэцМакс… рискованно, конечно — но это дело капитана, если решил заходить в марину сейчас, значит, уверен, что проскочит. Слева — видны вышки нефтяного терминала Порт-Судан, дальше — портовые краны. Но их путь лежал чуть дальше, в марину… или то, что здесь этим словом называлось. Была видна «первая линия», приморская недвижимость, белые двух, трех и пятиэтажные дома, выстроенные в средиземноморском и арабском стилях. Интересно, сколько здесь стоит «первая линия»…

— Думаете приобрести здесь недвижимость, майор…

Майор, несмотря на всю его выдержку вздрогнул. Чертов старик… он никогда не видел столь проницательного человека. Ему казалось, что этот старый черт читает мысли. Впрочем… ничего удивительного… он не смог бы сделать на бирже полтора миллиарда долларов, если бы не обладал каким-то поразительным чутьем на сделки. Сам майор уже один раз потерял часть своих сбережений, вложенных в ненадежный банк, рухнувший в самом начале кризиса — и теперь всякая мысль о финансовом риске вызывала в нем оторопь, пополам с раздражением.

— Признаться, я думал об этом, сэр, — честно сказал он, — когда-то все равно надо будет отходить от дел. Люди, подобные мне, приобретают какой-нибудь бар или магазинчик, там, где тепло…

Старик тяжело оперся на ограждение третьей, «солнечной» палубы. Он был очень стар, этот боец времен холодной войны и еще той, великой, второй мировой — под девяносто лет. Его тело уже предавало его, и он не мог просто стоять и смотреть, не опираясь ни на что. Но разум этого человека был по-прежнему остр как лезвие Уилкинсона, а душа требовала только одного …

Отомстить.

— Вы правы, майор, здесь тепло, — сказал старик, — я бы даже сказал, здесь жарко. А в недалеком будущем — будет еще жарче. И поэтому, я не советовал бы никому вкладывать деньги в местную недвижимость, сколько бы она не стоила. Это пропащие деньги. Местным дикарям — наплевать на ваше право собственности и сколько бы вы не заплатили за квартиру в тех прекрасных с виду апартаментах, настанет день — и эти чернозадые ублюдки насадят вас на вертел и поместят над костром как поросенка ха-ха-ха…

Когда старик начинал смеяться — майору становилось не по себе. Этот смех, кашляющий и задыхающийся — явственно отдавал безумием. Но в следующий момент — старик становился самым разумным существом на земле… и в конце концов, он же не потерял свои деньги во время кризиса, а приумножил — в то время как майор, большой кровью заработавший свой капитал в странах, чье название заканчивается на «-стан» — потерял не меньше трехсот тысяч фунтов стерлингов. Ну и у кого, спрашивается, нет ума?