Сергей Стригин - Восьмая горизонталь

— Стас! — подал голос Егор. — Ты чего учудил, быстро на берег!

— Дядя Егор, — смеясь, кричит Иришка, — море действительно тёплое.

— Батя, она правду говорит, присоединяйся.

Тут мой сын суёт руку в воду:- Папуля, водичка класс, они не обманывают.

До меня начинает доходить смысл происходящего, в мозгу вспыхивают иллюстрации кархародонов перекусывающих китов пополам, вскакиваю на ноги:- Живо на берег! — воплю так, что дал в конце петуха. Надежда от неожиданности роняет тарелку с салатом, а жена округляет и без того большие глаза.

— Что с тобой, Никитушка? — потянулась ладонью ко лбу.

Молодёжь мигом вылетает на берег, непонимающе смотрит на меня. Такого крика, явно не ожидали, по характеру я достаточно тихий человек.

— Сынок, плохо выглядишь, бледный такой. Тебе нездоровиться? — встревожено говорит мать.

— Скоро всем будет плохо, — подбородок неприятно дёргался, я на гране шока. — Тебе действительно нехорошо, Надюша дай, что ни будь попить.

— Водки налей, — гудит дядя Игнат.

— Отстань, — отмахивается Надежда и протягивает минералку.

— А ты знаешь, всё же лучше налей водки, — всплакнул я.

— Ну, да, конечно. Со всеми выпьешь! — хмурится Лада.

— Права как всегда, — кисло улыбаюсь, оглядываюсь по сторонам. — Малыш! — зову Светочку. Девочка подскакивает, утыкается мне в колени. Наконец на неё обратили внимание.

— Где ты мишек видела? — стараюсь говорить без напряжения, но непроизвольно впиваюсь взглядом в розовое детское личико.

Тёща и мать заулыбались. И решили вновь поддержать игру, мало им наверно было:- Да, деточка, а Маша была, кашку с ними ела?

Светочка корчит рожицу и показывает язык.

— Света! — грозит Яна, — веди себя прилично.

— Не трогайте её! — вновь излишне резко рявкаю я. Ребёнок вновь прильнул ко мне.

— Дядя Никита, а ты мне веришь? — смотрит в мои глаза ангелочек.

— Верю.

— Вот здорово! — смеётся девочка. Лица взрослых вновь просветляются, видя такую детскую непосредственность. Лада присаживается рядом:- Вы, пожалуйста, быстрее решайте со своими медведями, очень кушать хочется, шашлыки стынут, — и смачно чмокает меня в щёку.

— Хорошо, — таю я, — садитесь, мы сейчас подойдём.

— Рассказывай, малыш, — нетерпеливо спрашиваю Светочку.

Девочка надувается от гордости, ей нравится, что её серьёзно воспринимают:- Значит так, дядя Никита, после того как я сходила в кустики, решила погулять и побежала по тропинке вверх. А там, большое поле, а за полем лес. А когда мы приехали на машинках, его не было, вырос, наверное, — делает она гениальное предположение. — Так вот, очень далеко, большая скала. А под ней, я думала, хомячки травку щиплют, а присмотрелась, мишки: мама и два таких хорошеньких мишутки. Я хотела побежать к ним, поиграть, но решила, мама заругает, вот и прибежала, а мне никто не поверил, — Светочка вновь надувает губки, в глазах блеснули слезинки. — А ты мне веришь? — пытливо заглядывает мне в глаза.

— Хотелось бы не верить, но ты, малыш, уверен, действительно видела медведей и очень правильно сделала, что не побежала к ним. Они дикие и могли тебя съесть.

— Брр, — зябко передёргивает острыми плечами девочка, — не хочу, что бы меня ели.

— И я не хочу, — серьёзно говорю я, — прошу, если увидишь диких зверей, бегом ко мне или к папе. Поняла? Да, дядя Никита, — радостно визжит Светочка и мчится рассказывать, что ей поверили.

Подхожу к Егору:- Не составишь компанию, пойдём, поглядим, что там?

— Папа и я с вами, — повис на моей руке Ярик.

— Никита, дружище, после поляны хоть на край света. Женщины нас не поймут.

— Может ты прав, — поразмыслив, соглашаюсь я.

Пью сухое вино, по привычке макаю шашлык в кетчуп, закусываю молодым зелёным лучком, но почти не чувствую вкуса, мне страшно. В отличие от всех, знаю, домой мы не вернёмся, нет его просто, ничего нет, ни городов, ничего.

— Никита, с тобой всё в порядке? — в глазах жены колышется тревога. Она всегда меня понимает.

— Со мной всё хорошо и с нами будет всё хорошо. Только кое-что произошло, нам нужно держаться друг друга. Тогда всё будет как надо, — в моей улыбке грусть и растерянность.

— Что случилось, Никита? — нешуточная тревога блестит в глазах Ладушки.

— Мы будем жить с нуля.

— Как это? — шепчет она.

— Очень скоро всё поймёшь.

— Не пугай меня.

— К сожалению, не пугаю, это факт. Но во мне зреет ощущение, все будет хорошо и даже очень, но… не сразу.

— Мне ничего непонятно.

— Скоро всем будет непонятно.