Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата

— Федор Юрьевич, смею вас уверить, что средство это проверенное и нами используется уже достаточно давно. Ну же! Занимайтесь названными лицами, а мы продолжим вершить дела свои.

— А с этими что? — спросил угрюмый князь.

— А что вы с ними раньше делали? — поднял бровь полковник. — Под лед или на виселицу! Мы, конечно, гуманисты, но в соответствующей обстановке.

Ромодановский поднял брови и выпучил глаза, но ничего не сказал, только плотно прикрыл за собой двери.

— Отняли у ребенка любимую игрушку, — негромко сказал Волков, — не дали на дыбу Митрофана подвесить и веничком горящим по спине пройтись! Слишком просто для него все! Настолько просто, что аж не верится!

— Все они здесь садисты! — сказала Настя. — Посмотри, как мужья с женами обращаются! Словно бабы — рабыни какие-нибудь!

Полковник встал с табурета и, заложив руки за спину, принялся неторопливо расхаживать по комнате. Хорошо изучив повадки мужа, Анастасия могла с уверенностью до девяноста пяти процентов сказать, что сейчас последует философское отступление. Остальные пять процентов она оставляла для того, что Андрей Константинович, прекрасно осведомленный, что жене хорошо известны его привычки, мог сделать неожиданный ход. Заговорить, к примеру, о разведении племенных жеребцов в конюшнях Хартфорда. Однако сейчас, граф Волков был отнюдь не в игривом настроении.

— Знаешь, Настя, — сказал он, сделав очень проникновенное лицо, — отчасти в этом виновата сама христианская религия. Вспомни, что там в Библии написано. — Полковник не читал Библию, но очень любил приводить оттуда цитаты. — Человек рожден в грехе». А рождает человека, как ни странно, женщина. Опять же прародительница Ева уговорила Адама сожрать яблоко с древа познания добра и зла. Жена Лота оглянулась на горящие пенаты и превратилась в соляной столп. Дочери Лота затащили на себя папашу и совершили первый инцест. На фоне этого невинные шутки Онана и Хама выглядят детскими проказами. Ты ведь сама веруешь в Господа единого Трехликого! Что ж ты возмущаешься. Бабы отрабатывают свои грехи, совершенные ими в доисторические времена.

Анастасия горько улыбнулась. Несмотря на логическое обоснование, сам Андрей так не считал — это она знала точно. Поэтому она спросила:

— Отчего же ты обращаешься совсем по другим канонам со своими женами, мсье философ?

Граф мило сверкнул зубами:

— Просто я неверующий.

Вселенский Собор проходил в Малой палате государева дворца. Больной патриарх Адриан предоставил право ведения Собора митрополиту Михаилу. Тот испросил божьего благословения и взял быка за рога. Суровым голосом, без обязательной в таких случаях тетрадки-склерозника, он заговорил о трудных временах и двусмысленном положении Православной Церкви, которую некоторые ее представители низводят до заурядной роли в жизни общества. Соприкасаясь с духовником, человек обязан думать о возвышенном: о христианском смирении, милосердии божьем и спасении своей души. А многие священнослужители не в состоянии заботиться даже о собственном опрятном виде; в адрес патриарха приходят жалобы на мздоимство и склочность, гордыню и элементарную неграмотность, лень и невежество многих иереев, особенно окраинных епархий.

На этом архиепископ Холмогорский Афанасий многозначительно кашлянул. Проснувшийся патриарх умиленно посмотрел по сторонам и перекрестился. Все последовали его примеру. Немного выбитый из колеи отец Михаил продолжал гневную отповедь.

Некоторые из здесь присутствующих, имеющие ангельский чин, свершают поступки, такого чина недостойные, а именно: входящее в систему уклонение от своих прямых обязанностей, присвоение значительного количества монастырских земельных, съестных и прочих богатств, пьянство и прелюбодейство, мужеложство и зоофилия. Доколе Русская Православная Церковь будет служить посмешищем? Доколе иереи, грешные более прихожанина, будут отпускать грехи его? Доколе среди служек божьих будут процветать пьянство, бляжья жизнь и курохватство?

Среди духовенства поднялся ропот. Некто, наскоро назначенный в чин патриаршего наместника, вздумал упрекать архиепископов и митрополитов, рукоположенных еще Никоном и поддерживаемых Иоакимом. Митрополиты, грозно гудя, аки улей пчел, сердито посматривали из-под лохматых бровей. Приятель архиепископ Афанасий глядел насмешливо, как бы говоря: «Сдюжишь ли с этим непокорным стадом, справишься ли?» Владыка принялся собирать волю в кулак, чтобы этим самым кулаком пришибить смуту в зародыше, но вдруг рядом раздался властный голос: