Дмитрий Беразинский: Путь, исполненный отваги

По сравнению с «демократическим» Израилем, здесь сразу бросались в глаза типично эсэсэсэровские пережитки: прогосударственные СМИ, скользкие разговоры относительно политического момента, ужесточение таможенных правил и прочее. Естественно, поиски единомышленников привели к националистам. Здесь красиво рассуждали об опасности президентской диктатуры, хаяли несознательный электорат и расписывали красоты демократических государств типа Дании и Швеции. Многие из новых соратников Полины были национал-демократами настолько, что даже не знали белорусского языка и изъяснялись на смеси польского с французским.

По мере вживания в быт национал-социалистов (или как их там) Полина теряла способность трезво мыслить. Участие в прениях по поводу иного использования мягкого знака в старобелорусском варианте языка и попрание прежних правил грамматики, как прокоммунистических, наводило на мысль, что она попала в мелочную лавочку. Ее манили великие дела. А какие великие дела может вершить группа людей, раздираемая на части противоречиями и завистью? В этой партии каждый хотел быть партайгеноссе. Очевидно, единственно приемлемая форма правления у любой славянской нации — это монархия. Пусть конституционная. Полина пришла к этому выводу через бессонные ночи и сумасшедшие дни. Предложить президенту: а будь монархом! Убери бюрократов, оставь только проводников своей воли. Ведь один черт, на посту номер один, будь то СССР или постсоветское пространство, стоит монарх. А как его называть: генсек, президент или туркмен-баши — разница небольшая! Кем был Ленин? Монархом. Сталин? О, боже ж мой!!! Брежнев??? Ой, не надо! А вот Горбачев монархом не был... где ты, Михаил Сергеевич?

У нас демократия не пройдет. Вон, в России демократия. Якобы...

Тут Ростислав согласился с сестрой. Даже Софья заметила, что в Беларуси порядка больше. Зерновые давно убрали. Потому быстрее, что над каждым председателем колхоза стоял дядя с ремнем. А вот в России не стоял. Там демократия. Там крестьяне говорят: «Наш урожай! Не захотим, не уберем! Голодать не будем! И указывать нам не надо!»

Совсем запуталась Полина. Не действует западная модель в нашей стране. Восточная тоже не действует. Свою модель экономики страна создает. Уникальную. Форма правления — монархия социалистического типа. Основана на добровольно-принудительном труде и надежде на авось. Самый главный критерий нравственности — моя хата с краю. Это же по совместительству и линия поведения среднего обывателя. Потому в стране и количество милиции превышает количество Вооруженных сил. Кто полезет сюда? Идиот! Вот армия и супротив идиотов. А милиция — это супротив своих. Чтоб не хулиганили. Плохо? А когда по-иному и не получается вовсе? Древний анекдот про то, почему у медведя уши короткие (потому что к меду тянули), а хвоста нет (от меда оттягивали), справедлив на все сто.

Слушает Ростислав сестру, и жалко ему ее становится. Это с нашим менталитетом удобно за границу жить уезжать. А с их к нам — чревато. Ближе к рассвету становится ясно: Полина созрела для организации движения тред-юнионов в России начала восемнадцатого века. Будет ей конституционная монархия с независимым парламентом! Будут ей трудности и великие свершения! Раз не хочет замуж и детей, хозяин — барин!

Субботний день был посвящен посещению циркового представления. Программу давали московские гости из цирка, что на Цветном бульваре (имени Юрия Никулина). Гуляли по проспекту Скорины, бывшему Ленинскому, посещали выставки и магазины. Полина металась отдельно, закупая всякую мелочевку, по ее мнению, могущую пригодиться в неизвестном будущем. Вечером сходили в кинотеатр «Октябрь», где просмотрели «Гладиатора». Премьерный показ этой картины состоялся аж два года назад, но до сих пор картина пользовалась спросом. В конце фильма царица и владычица Всея Руси рыдала аки маленькая девочка. Она-то не отличала действительность от выдумки, поэтому приняла все за чистую монету.

По пути домой Ростиславу пришлось успокаивать Софью Алексеевну, проводя аналогию с французским «тиатром» того времени. В ответ на это Софья заявила, что «тиатр — дерьмо», а широкоэкранный фильм с шестиканальным звуком — шармант. Ростислав полностью согласился, что фильм «шармант», и долго вытирал монаршьи слезы собственным носовым платком.

А поздней ночью в его спальню проскользнула женская фигурка.

— Тс! — сказала она ему. — Что за зельем вы меня попотчевали, целую неделю царские рейтузы все мокрые! Молчи, говорю. Царица тоже баба и тоже хочет! Сколько времени ты меня на «голодном пайке» держать собирался?