Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой!

— Вы член партии?

— Нет, товарищ Пономаренко. Но я готовлюсь вступить в комсомол ( и буду готовиться как можно дольше — очень мне это надо ).

— Значит вы пока беспартийная. А как же вас взяли на работу в НКГБ? [72] На самом деле, когда Берия принял НКВД после Ершова и провел там большие чистки, то в аппарате НКВД стало около 700 беспартийных сотрудников. Мало, но все-таки.

Я немного обнаглела и заявила.

— Я училась в институте, но вышла замуж за старшего лейтенанта НКГБ, и стала им командовать. Вот, чтобы поддержать престиж своего сотрудника, товарищ Берия решил меня тоже взять на работу в НКВД. Теперь в соответствии со званием я должна починяться своему супругу.

Тут Пономаренко неожиданно проявил сообразительность.

— Мне почему-то кажется, что на ваших отношениях в семье это не отразилось.

На это возразить было нечего, и я просто усмехнулась.

Пономаренко, довольный, что угадал, решил сменить гнев на милость.

— Вы не будете возражать, если я буду просто называть вас Аней?

— Не буду, товарищ Пономаренко.

— А меня называйте по имени отчеству, Пантелеймон Кондратьевич. И не надо здесь демонстрировать армейскую выучку: здравия желаю, так точно и тому подобное. Мы тут все люди штатские. Можете просто говорить: «здравствуйте», «до свидания», и так далее.

— Поняла, Пантелеймон Кондратьевич.

— Вот и хорошо. Теперь давайте к делу. Товарищ Сталин поставил перед нами очень сжатые сроки, поэтому все будем делать с максимальной скоростью. Сегодня в 16 часов я собираю здесь всех первых секретарей обкомов Белоруссии. Они будут отвечать за организацию партизанских отрядов в своих областях. Кроме того, будет присутствовать товарищ Цанава с начальниками областных отделов НКВД. Я говорил с товарищем Жуковым. Он сказал, что от штаба округа будет его заместитель генерал-лейтенант Болдин и вы.

Пономаренко помолчал, потом, что-то решив для себя, продолжил.

— Скажите, Аня, а как вы сами представляете задачи партизанских отрядов?

Вот это вопрос! Как я себе это представляю. Когда-то я читала разные книги о партизанах времен Великой Отечественной войны, причем авторы сами были партизанами: Вершигора, Медведев, Ваушпасов. Только в памяти остались какие-то обрывки. Правда, есть кое-что поближе, относящееся к вьетнамской войне, к действиям в Чечне — это помню лучше.

— Я, Пантелеймон Кондратьевич, так это представляю. В основной массе, партизаны — люди штатские, поэтому в непосредственных боестолкновениях с противником почти всегда будут терпеть неудачи. Стойкостью и боевым духом военную выучку не заменишь. Поэтому упор надо будет делать на действиях исподтишка. Скрытно подошли, напакостили по максимуму и быстренько смылись. Или, говоря по-другому, максимум вреда противнику при минимуме затрат. Главное заставить немцев держать в тылу побольше войск. Тем самым меньше войск будет непосредственно на фронте. Плюс все время нарушать коммуникации. Если в тылу бардак, — при этом слове Пономаренко поморщился, но смолчал, — то и на передовой будут проблемы. Ну и, конечно, разведка с передачей сведений в нашу армию.

— Ну что. В ваших словах есть смысл. Сегодня вечером мы все это обсудим. Учтите, что мои секретари пока еще не в курсе. У вас есть какие-нибудь вопросы?

— Да, есть пара вопросов. Первый — у нас в штабе есть один бывший царский полковник. Вот у него, насколько я поняла, есть опыт партизанской борьбы. Можно привести его на это совещание?

Пономаренко призадумался.

— Знаете, Аня. Пожалуй, не надо. Все-таки это совещание будет совершенно секретным. Я не сомневаюсь, что вы хотите привести знающего человека, но давайте пока ограничимся теми людьми, о которых я сказал. А когда потребуются консультации, то ваш «бывший» окажется в самый раз.

Подумав, я вынуждена была с этим согласиться. Действительно, мы же будем вечером обсуждать не конкретные тактические приемы, а общую стратегию. И при всем моем уважительном отношении к Романову, его присутствие на этом совещании может и не очень нужно.

— Все понятно, Пантелеймон Кондратьевич. Второй вопрос, который, на самом деле, к партизанским действиям не относится. А мы будем на вечернем совещании обсуждать план эвакуации?

Вот тут Пономаренко даже вздрогнул.

— Вы знаете, позавчера я настолько был огорошен возможным отступлением нашей армии, что совершенно забыл задать этот вопрос товарищу Сталину. И только сегодня спохватился. Да, будем обязательно обсуждать, но к взаимодействию с армией, полагаю, это не относится.