Александр Михайловский - И от тайги до британских морей... (Часть 1-я)

Дело в том, что Бобби был выходцем из одного горного клана, где практически все мужчины были скрытыми якобитами, и недолюбливали правящую в Британии Ганноверскую династию, считая ее незаконной. Кроме того, мать Бобби была ирландкой из Дублина, что не прибавило ему любви к бриттам. Ну, и как я слышал, жена Бобби последнее время начала хворать, лечение требовало денег, и немалых, так что он будет вдвойне доволен, оказав мне услугу. Я в таких случаях не скуплюсь на вознаграждение, так как считаю, что хорошо оплаченная услуга - гарантия верности агента.

Итак, мне следовало быть через день в Эдинбурге, где на мое имя на местном почтамте будет оставлено заказное письмо с зашифрованными дальнейшими инструкциями.

Я брел по улице, и настроение у меня было прескверное. Врач, который утром приходил к Мэри, тщательно прослушал ее дыхание, долго заглядывал в ее глаза, после чего сказал, что у моей любимой жены открылась чахотка. Его слова ударили меня, словно веслом по голове. Это был смертный приговор.

Я знал, что чахотка практически неизлечима. Вон, даже особы королевских кровей умирают от этой проклятой болезни. А я ведь никакой ни король, а простой рыбак. Неужели я скоро расстанусь со своей милой Мэри?! А как быть с нашими любимыми дочурками, Джудит и Кэтти?! Я был в отчаянии.

Может, именно поэтому я и не сразу услышал, как кто-то меня окликнул по имени. Лишь после того, как меня окликнули еще раз, я поднял голову, и увидел своего старого знакомого.

Это был мистер Шульц, коммерсант из Глазго. Несколько раз я оказывал ему услуги, за что он всегда щедро платил. Мистер Шульц был типичным немцем, среднего роста, с округлым пивным брюшком, веселый, всегда улыбающийся. Впрочем, увидев мою мрачную физиономию, улыбка мгновенно сошла с его лица.

- Что у тебя стряслось, дружище, - спросил он меня участливо.

- Эх, мистер Шульц, - ответил я ему, - дела у меня совсем плохи. У моей Мэри врачи нашли чахотку. И помочь ей выздороветь может лишь один Господь. - Я перекрестился.

- И что, совсем ничего нельзя сделать? - участливо спросил меня Шульц.

- А что тут сделаешь... - грустно промолвил я, и махнул рукой, - Можно, конечно, уехать с ней в Италию. Говорят, что в тамошнем климате больные чахоткой живут подольше, а некоторые даже выздоравливают. Вот где только мне взять на это деньги? Даже если я продам свой баркас и домик в Сент-Эндрюсе - все равно вырученных денег не хватит на лечение.

- Бобби, - мистер Шульц внимательно посмотрел мне в глаза, - я мог бы помочь заработать так необходимые тебе деньги. Мне нужен человек, который не побоится рискнуть своей шкурой.

- Да ради своей Мэри я готов залезть хоть в сундук самого Дэви Джонса, - воскликнул я, - только скажите, мистер Шульц, что для этого нужно сделать?

- Не бойся, мой друг, ничего такого, о чем бы потом тебе было стыдно. - сказал мне немец. - Помнится, что ты говорил мне как-то о том, что твоя сестра работает прислугой во дворце Холируд.

- Да, Энн, работает там. - ответил я. - И как она рассказывала, работы ей там прибавилось. В Холируде сейчас живет бедная жена герцога Эдинбургского, того самого, которого недавно подло убили эти русские варвары.

- Бобби, - ответил мне мистер Шульц, - герцог жив, его не убили, он в плену у своего зятя, русского императора. С ним обходятся, как с почетным гостем. Только он очень скучает по своей любимой жене. И надо ему помочь как можно быстрее встретиться с ней. - Ты готов поучаствовать в одном деле, которое ускорит их встречу?

- Ну, если все так, как вы говорите, - ответил я, - почему бы и нет. - А чем я могу им помочь?

- Бобби, твой баркас на плаву? - спросил меня мистер Шульц.

- Да, - ответил я, - только далеко на нем не уплывешь.

- А далеко и не надо плыть. Завтра с утра надо просто быть у входа в залив. Там нас будут ждать, чтобы передать весточку для жены герцога.

- А как те, кто приплывет с этой весточкой, узнают, что мы именно те, кто должен эту весточку получить? - спросил я.

- Ну, это уже моя забота, - успокоил меня мистер Шульц.

Мистер Шульц был аккуратен, как все немцы. Еще только взошло солнце, а он уже ждал меня в условленном месте. Я подплыл к пристани на своем баркасе, и он ловко в него запрыгнул. Чувствовалось, что с морем он знаком не понаслышке.