– Угу, – буркнул Лаврушин.
– А ты задумался – нужен ли ты здесь, а? Может, без тебя спокойнее, а?
– Тебя что ли спрашивать? – Лаврушин бросил на диван сумку и начал стаскивать туфли.
– А хотя бы и меня.
– Совсем обнаглел, – незлобливо произнес Лаврушин, обуваясь в пушистые тапочки.
– А ты… – голос запнулся. – Ты поглупел. Постарел. Отупел. И вообще, что ты ко мне пристал?!
Бесполезное изобретение, подумал Лаврушин. Кроме ругани ждать нечего. Да и вообще – что представляет из себя Мозг? Загадка, притом порой начинало казаться, что загадка эта из жутковатых.
Началось все с простой идеи: создать мыслящую машину можно, привив ей эмоции и критическое отношение к окружающему миру. Так и появился Мозг, на создание которого Лаврушин убил несколько месяцев, соорудив голографический процессор, который так и не удалось повторить. Что-то не сконтачило – вместо мощного искусственного интеллекта получился неисправимый брюзга, поражающий своей чудовищной бестактностью и беспредельным нахальством. Он не мог решить простейшей задачки, считал с ошибками, но гонором тянул минимум на лауреата Нобелевской премии. Когда Лаврушин понял, что из Мозга ничего путного не выйдет, он вместо последовательного обучения просто заложил в него кучу книг и газет. После этого Мозг набрался категоричности суждений и стал учить хозяина жизни. И при этом его страшно бесило, когда с ним не соглашались.
В последнее время Мозг совершенно распоясался, стал ругаться и пугать гостей. Светка, девушка Лаврушина, однажды пообещала «врезать кувалдой по чугунной башке», и Мозг ее зауважал.
Лаврушин схватил английский научный журнал по физике и упал на диван. Но Мозг упорно нарывался на дискуссию.
– Серый ты, Лаврушин, человек. Газет не читаешь. Телевизор не смотришь.
– Отстань.
– И грубый, – призматические линзы сфокусировались на хозяине квартиры.
– Отвали.
– И с таким я вынужден делить кров.
– Вот разберу на микросхемы…
Мозг возмущенно замигал лампами и умолк.
В принципе, Лаврушин понимал, что в мире нет ничего подобного, что возможности этого набора деталей, утащенных с работы или найденных на свалке – это нечто уникальное и неповторимое, ни в какое сравнение не идущее ни с одним образцом компьютерной техники. И это пугало. Лаврушин сам не понимал, что создал. Он вообще редко отдавал ясный отчет тому, что же у него получалось. Увлекаясь новым проектом, он впадал в какое-то «иновиденье», выходил за пределы нашего измерения. Как он сам говорил интуичил, творил наугад вещи, которые никто не повторит никогда, в том числе и он сам. Порой ему казалось, что Мозг вовсе и не машина. Что в него вселилась чья-то неприкаянная душа. Но в подобные мысли ему углубляться не хотелось – становилось как то не по себе.
– А это еще кто? – прервал обидчивое молчание Мозг. Его линзы сфокусировались на чем-то за спиной хозяина квартиры.
– Ну, Лаврушин, ты даешь. Всегда гостей полон дом. Корми, пои их. А стабилизатор мне сменить не можешь. Денег нет!
Лаврушин повернул голову и замер.
* * *
Лаврушин имел еще один талант – на грани гениальности. Он был историком. Но не в общепринятом, а в булгаковском понимании этого слова (см. роман Булгакова «Мастер и Маргарита»). Он постоянно вляпывался в невероятные, порой неприятные, изредка опасные истории. И сейчас, обернувшись, он понял, что опять вляпался во что-то.
В дверях комнаты стоял незнакомец. Рост – средний. Лицо – худое, усталое, печальное. Возраст – лет тридцать пять-сорок. Одет – в серый, из дорогих, костюм, синий, из версачевских, галстук, крокодиловые, из супердорогих, туфли. Запонки – с бриллиантами, ей Богу. В бриллиантах Лаврушин разбирался, приходилось иметь с ними дело при работе над одной темой, так что влет отличал их от любого камня.
– Не привык к этой одежде, – виновато произнес незнакомец, поправляя галстук и слегка ослабляя его.
– А что, дверь не закрыта? – спросил Лаврушин, у которого сердце от неожиданности сжалось в холодный комок, а потом бешено забарабанило.
– Закрыта. Но это разве проблема?
«Ясно, – с неожиданно свалившимся спокойствием подумал Лаврушин. – Грабить будет. А чего тут взять-то, кроме Мозга?»
Мысль о том, зачем человеку в бриллиантовых запонках и крокодильих ботинках грабить такие квартиры задержалась где-то у входа в сознание завлаба.
– Разрешите присесть? – спросил незванный гость.
«Мягко начинает. Рэкетир, что ли?»
Читать дальше