Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

Вечером 27 августа мы получили приказ выдвигаться в Сталино, а уже 30-го я «пугал» брезентовое ведерко, сидя в Ли-2, летящем в Москву, — руководство решило, что я достаточно «отдохнул» от столицы и пора возвращаться.

— Как добрался? — Улыбающийся Мартынов недоуменно посмотрел на мое позеленевшее лицо и ухмыляющегося Яшу. А я еле удержал свой желудок от попытки выпрыгнуть наружу. Никогда не представлял, что меня может ТАК укачать в самолете! Весь полет до Москвы слился для меня в одну сплошную «арию рыголетто». Когда встречающий меня Зильберман увидел мое нежно-зеленое личико, показавшееся из дверей самолета… Настолько охреневшее выражение лица было у Яшки! В первый момент он даже подумал, что меня опять ранило, а его забыли предупредить, но, разобравшись в ситуации, он меня просто задрал. Хихикал всю дорогу до Управления, время от времени останавливая машину у подходящих кустов, в которые я с «радостью» заскакивал. Сопровождающие нас сержант и «летеха» тоже подозрительно подрагивали плечами, старательно отворачиваясь от меня. Да пошли они все! Им бы так! Оказывается, плохо может стать и от воспоминаний о качке!

Поняв причину моего взбледнения и веселья Зильбермана благодаря его красочному рассказу о моей встрече, Мартынов весело гыгыкнул:

— Ничего, пройдет. А теперь о деле. Отчет о командировке дашь позже, позже и обменяемся новостями, а сейчас, — он посмотрел на часы, — сейчас нам к товарищу Берия. Хорошо, что вы не сильно много времени на «кустики» потратили.

Под горячий душистый чай Лаврентий Павлович расспрашивал о моих личных впечатлениях от закончившейся командировки. Вот только вопросы были какие-то необязательные, дежурные. Мне показалось, что ему было интересно не то, о чем я рассказываю, а то как. Наконец, когда чашки опустели, он вздохнул, снял свое знаменитое пенсне, потер переносицу и спросил:

— Андрей Алексеевич, вы слышали что-нибудь, связанное с Катынью?

Я подобрался, поняв — вот оно! Берия обманчиво спокойно смотрел на меня, ожидая ответа.

— Да, Лаврентий Павлович. Слышал. И много. Не сейчас конечно, а тогда, — я пожал плечами, — в прошлой жизни, так сказать.

— Расскажите все, что вы помните, — Берия слегка подался ко мне. — Это очень важно, Андрей Алексеевич.

— Понимаю, товарищ народный комиссар.

Помолчав, собираясь с мыслями, я начал рассказывать:

— В свое время мне довелось многое прочитать о так называемой Катынской трагедии…

— А почему так называемой? — переспросил Лаврентий Павлович.

— Да сделали из расстрела людей шоу на долгие годы, вот почему! Куча уродов, называющих себя политиками, историками и журналистами, делали на этом деньги, зарабатывали себе политический капитал и тому подобное. Да и с чьей точки зрения трагедия? С точки зрения поляков? Они враги. В моем времени уже забыли, как «нежно и добро» относились поляки к красноармейцам, захваченным в плен благодаря «гениальности» Тухачевского в 20-х годах. Да и позже тоже. С точки зрения «демократической общественности»? Так эта «демократическая общественность» хлопала, когда чеченцы резали головы русским пацанам, когда по всему бывшему СССР «братские народы» убивали русских, когда в Прибалтике эсэсовцев делали национальными героями, борцами за независимость. Актрисы визжали в экстазе, когда расстреливали Белый дом, поддерживали уничтожение сербов в Косово и войну в Югославии. Именно демократы прятали нацистов в США и других странах, уничтожали тысячи людей ради нефти на Ближнем Востоке и многое, многое другое. Даже если действительно мы расстреляли пленных польских офицеров в 40-м году, я не считаю это трагедией. Извините, товарищ народный комиссар, меня немного занесло не в ту сторону, но…

— Ничего, ничего. — Берия откинулся на спинку кресла и махнул рукой, отметая мои извинения. — Продолжайте. Рассказывайте с самого начала все, что вам известно по данному вопросу.

— Насколько я помню, в том мире в 1943 году в районе Катыни, под Смоленском, немцами были якобы обнаружены могилы с расстрелянными поляками. Гитлеровцами была создана специальная комиссия с привлечением международного Красного Креста и поляков. В их присутствии была вскрыта часть захоронений. По результатам их работы был поднят шум о преступлениях большевиков и тому подобное. Что якобы летом 1940 года органами НКВД были расстреляны десятки тысяч пленных поляков. Уже в 90-х годах правительство «демократической России», целуя польские зады, заговорило о признании факта расстрела поляков, публиковало якобы подлинные документы.