Андрей Валентинов - Ты, уставший ненавидеть

Любую операцию, даже простое уклонение от служебных обязанностей, Пустельга любил продумывать до мелочей. Он был в штатском – в своем старом пальто и чиненных-перечиненных туфлях. В подобном наряде Сергей никак не походил на сотрудника Большого Дома. Но возле подъездов серого монстра хватало любопытных и опытных глаз. Фигура слоняющегося типа в штатском поневоле вызовет любопытство…

Пустельга купил маленький букет фиолетовых поздних астр. Теперь он походил на скромного влюбленного, который имеет законное право неторопливо прогуливаться по необъятному двору Дома на Набережной. На влюбленных редко обращают внимание, разве что посочувствуют…

Двор действительно оказался огромен – размером с полтора футбольных поля. Впрочем, здесь было и настоящее поле, правда, небольшое, баскетбольная площадка и целый детский городок. Да, жильцы устроились неплохо… В разрывы туч выглянуло неяркое октябрьское солнце, и на лавочках появились тепло одетые пенсионеры. Их было мало, народ жил в Доме в основном молодой, в самом возрасте, когда еще жить и жить, когда не тянет еще на скамейку…

Для начала он осмотрел подъезды. Странно, милиции он не заметил, хотя вахтеры были на месте. Впрочем, в самом доме, в одном из подъездов, находился милицейский подрайон. Ознакомившись со списками жильцов, Сергей пересчитал этажи и убедился, что на каждом из них, судя по всему, – по четыре квартиры. Да, народу тут тьма. Интересно, как представляет себе Микаэль «секретный подъезд»? Просто один из этих, обычный, с сонным вахтером? Нет, едва ли! Кроме охраны дома, были еще участковые, врачи из поликлиники; тайну пришлось бы доверять слишком многим… «Ковчег» – это было что-то другое! Черт, а ведь он, быть может, всего в нескольких метрах от разгадки! Спросить бы этого Иофана! Архитектор, конечно, знает, обязан знать…

Сергей стоял возле одного из подъездов, держа букет в руке и переминаясь с ноги на ногу. Он уже успел поймать несколько сочувственных взглядов:

прохожие жалели плохо одетого парня, чья девушка безнадежно опаздывала. Становилось скучно. Не то чтоб Сергей надеялся сразу увидеть что-либо важное, но вокруг все было слишком обыденным, серым, как стены этого гигантского здания. Незаметно для себя Пустельга поднялся на одну ступеньку, ведущую в подъезд, затем на другую…

– Разрешите? – Молодой человек, на вид лет двадцати или чуть старше, терпеливо ждал, пока Сергей сообразит уступить дорогу.

– Простите… – Пустельга отошел в сторону, привычно отметив, что вышедший из подъезда одет дорого, даже слишком дорого для его возраста. В модном ратиновом пальто, мягкой шляпе… У парня приятное лицо…

Пустельга сошел со ступенек и не спеша двинулся к соседнему подъезду. Интересно, кто этот модно одетый человек? Чей-то сынок? Да, скорее всего… Пустельге на такое пальто надо копить минимум год. Но лицо у парня приятное… Приятное – и знакомое…

Мгновенно стало жарко. Шляпа! Сам ты шляпа, Серега Пустельга! Засмотрелся на одежку и… Лицо, лицо – быстро!

Голубые глаза, скулы слегка выдаются, чуть длинноватый нос… Воображение никак не желало помочь. Сергей беспомощно оглянулся, но незнакомец уже исчез… Шляпа ты, старший лейтенант!.. Лицо!.. Еще раз: голубые глаза…

И тут кто-то, словно сжалившись над ним, высветил черты того, кто вышел из подъезда. Нет, воображение не виновато. Оно просто не сработало, на подобное его не хватило…

Шляпа действительно сбила Сергея с толку. Это лицо он видел под высоким красноармейским шлемом. Симпатичное молодое лицо, шинель с «разговорами», орден на большом банте… Косухин Степан Иванович, командир РККА, трагически погибший в 1921 году… Донское кладбище, сентябрьская ночь, испуганный Волков – тот, которого, казалось, напугать невозможно, пустой гроб – и красный рубин с бхотскими письменами…

Ноги не держали – Сергей присел на лавку, уронив ни в чем не повинные астры прямо на асфальт. Интересно, что бы он сделал с сотрудником, который проворонил такую встречу? Наверно, подал бы рапорт на разжалование, не меньше! Человек, исчезнувший из собственной могилы, напугавший не только краснолицего, но, похоже, и того, в капюшоне! Это почище «Вандеи»…

Стоп, стоп, стоп… Пустельга заставил себя посчитать до двадцати и начал рассуждать осторожно, словно пробираясь по минному полю…

Косухин Степан Иванович… Год рождения – если не врала надпись на могиле – 1897-й… Этому, в шляпе, лет двадцать – двадцать два… Интересно, стареют ли мертвецы?.. Чушь, не туда поехали… Но ведь похож, очень похож…