Александр Романов: Триумф «попаданцев». Стать Бонапартом!

И главное не это…

Главное — папочка на фигуранта заведена.

— А-а-а!

Тресь! Бреньц! Искры из глаз!

Фра дьяболо!..

О-е!..

Слезы в два ручья. Ничего себе приложился… Голова-то хоть цела? Цела вроде… Блин! Почему я ничего не вижу?

Свеча погасла. Дрянь тут свечи…

Какая свеча?

Обыкновенная. Которая на столе горела. На такой вот случай…

На какой на такой?.. Ой, башка-то как болит… Обо что это я треснулся-то?

Об стол. И надо скорей свет зажечь. Иначе нехорошо выйдет…

Чего нехорошо? А, елки-палки — понял! Где тут свет включается? А то ведь до унитаза не добегу — опять во что-нибудь лбом въеду!..

Какой еще унитаз? Где кремень и огниво? Где подсвечник?

Чего?? Какой кремень, какое огниво? Что у меня с головой — кругом все идет… Неужто сотрясение заработал? И что это за голос у меня в башке с какими-то странными свечами («господа гусары — молчать!»)? Блин — отлить надо срочно!

Да, нужду надо справить как можно быстрей! Огниво ищи! А то ведь ночную вазу не увидишь!

Да ищу уже… Где выключатель?.. Раскомандовался! Кто ты вообще такой?!

Кто? А ты на чьем лбу шишку трогаешь?

На своем — на чьем же еще?

Ну вот это я и есть.

Шишка, что ли? Еще того интересней… А звать-то тебя как?

Да не меня — а тебя! Неужели удар был так силен?

Да, неслабо шандархнулся. Раз внутренний голос проклюнулся…

Никакой я не голос. А всего лишь твоя собственная память. А зовут тебя, если уж ты забыл, — Наполеоне Буонапарте…

Чего?!

Ну-ка, еще раз: КТО Я? НА-ПО-ЛЕ-ОН?!

Ну да. По-французски — Наполеон Бонапарт. Бригадный генерал. Начальник артиллерии в итальянской армии генерала Дюмербиона…

КТО-О-О???

Е-е-е!.. Бу-га-га!

Ой, блин, — как голова болит…

Но все равно — не могу: держите меня сто семьдесят пять человек! Не то уржусь!

И что здесь смешного?..

Да, я — Наполеон!!!! Ы-ы-ы!.. К психиатру — однозначно! Уж по-всякому мог бы тронуться, но чтоб ТАК?!

Да? И кто же тогда ты такой?

Кто я такой?! Ну, знаешь!..

Упс…

Черт…

Что за фигня?

Совершенно не помню — кто я.

Ну — абсолютно.

То есть — не то чтобы совсем не помню… Какие-то обрывки в голове есть. Помню, что я из двадцать первого века. Но вот имени своего вспомнить не могу. Помню, что язык, на котором разговариваю, — русский. Помню улицы города, где жил. Но название его тоже не помню. Помню другие города, где бывал: Находка, Иркутск, Симферополь, Москва… Помню людей, с которыми был знаком. Имен — не помню. В общем — совсем как в «Джентльменах удачи»: тут помню, а тут — не помню…

А вот Наполеон — помнит…

Это что же получается? Это не он — мой глюк, а я — его?

Глюк? Композитор? А он тут при чем?

Какой композитор?! А, да… «Историки до сих пор спорят — существовал ли на самом деле композитор Глюк — или он только померещился своим современникам!..» А он что — уже был?

Был. Умер. Несколько лет назад.

А Моцарт?

Тоже умер. Совсем недавно.

Черт, что у вас творится?! Кого ни возьми — тот уже и умер!

Не знаю, отчего тебя так интересуют композиторы. Но если ты сейчас не зажжешь свет и не найдешь горшок — то точно обмочишься!

Епрст! Совсем забыл! Блин! Где эта долбаная свеча?!

А, вот она… Огниво… Кресало… Быстрей, блин! Черт — по пальцам попал! Так, затлело! Раздуваем… Поджигаем фитиль…

Елки-палки — где я?!

Найдя горшок и справив нужду — едва разобрался со штанами, черт бы их побрал! — засунул «ночную вазу» (ага…) под кровать. Взялся за гудящую голову и еще раз огляделся. Уже более тщательно.

Замок Иф, блин…

Каменный каземат с махоньким зарешеченным окошком под потолком. Сейчас темным — ночь. Кондовая деревянная кровать из толстенных плах — или топчан? Еще имеется такой же кондовый стол со стоящей на нем потухшей свечой в подстаканнике… в смысле в подсвечнике. И кувшином с водой. И не менее кондовый стул. На кровати лежит шинель — я ее вместо одеяла использовал. На стене — на гвозде — висит треуголка. Все. Ну, еще горшок под кроватью, ага…

ГДЕ Я?!

В тюремной камере форта Каре.

ЧЕГО-О?! Что я здесь делаю?!

Посажен за связь с Огюстеном Робеспьером…

Э?.. Он же Максимилиан. Я точно помню!