Михаил Королюк - Квинт Лициний

Началось! Мгновенно взмокнув, я поволок телефон в комнату, на ходу лихорадочно перебирая в уме варианты ответов. Версия, что кто-то перепутал телефон, не принимается.

— Ну, если ты споёшь так же как она, то даже короткий ёжик будет неплохо смотреться, — осторожно забросил ответ.

— А? Короткий ёжик?! А это идея… — в трубке колокольчиком разливается смех. — Эриковна заикой сделается, меня увидев.

— Да, популярность будет тебя преследовать, не будешь знать, куда от неё спрятаться, — подтвердил я, пиная зацепившийся за край двери телефонный шнур.

— Сейчас, погоди, я час заварю… А то ещё не ела после школы…

Смутные подозрения начинают оформляться в гипотезу. Да, этот голос я не слышал тридцать пять лет, но интонации припоминаю. Да и кто ещё мог мне так звонить?!

Это Света Зорько. Умненькая, весёлая и некрасивая девочка, по какой-то неведомой причине избравшая меня где-то в это время в качестве объекта любви и сохранившая верность своему выбору до конца школы. Потом пути-дорожки разошлись, и я с облегчением вздохнул. По слухам, Зорька вышла замуж и родила сына. В школе мне, к счастью, удавалось удерживать её на расстоянии вытянутой руки и даже чуть дальше, но нервов на это ушло немало.

— Слушай, — начал я крадучись. — У меня тут неприятность.

— Что, опять? Во что теперь вляпался?

— Э-э-э… Судя по всему – в сотрясение мозга, — интересно, что она имела в виду под «опять»?

— Ой… Как угораздило?

— Классически. Поскользнулся, упал, очнулся – ан гипса-то и нет. Зацепился за бортик ванны, вылезая из душа, и спикировал головой в стену напротив. Теперь лежу, жду врача, мама в поликлинику побежала.

— Я сейчас приеду!

Меня ещё раз окатывает холодным потом. Только не это…

— Стой! Не надо. Я себя плохо чувствую, голова болит и всё такое. Сейчас с тобой поговорю и спать завалюсь. Скорее всего, меня врач на три дня дома оставят. Значит, я выйду в школу в субботу. Ты напомни, — сделал голос просительно-вкрадчивым. — У нас там что из контрольных будет, а то у меня в дневнике ничего не записано…?

— В твоем дневнике, да чтоб что-то было записано..! Сейчас… Летучка по геометрии, контрольная по химии и темы по инглишу. Кстати, не забудь тогда в субботу принести книгу, что обещал на каникулы.

— Какую книгу? — спрашиваю, нервно сглотнув.

— Ты не придуривайся. Обещал, значит, неси.

Думай, голова, думай… Нет, не угадаю.

— Слушай, напомни…

— Ты что, головой стукнулся?

— Ты запомнила, правда? — восхитился я.

— …Андрю-ю-ю-юх, — на выдохе с ужасом в голосе. — Ты что, серьёзно?

Так, надо использовать ситуацию. Насколько помню, она ради меня в фольгу была готова раскататься. Столько мне не надо, но от небольшой товарищеской поддержки не откажусь. Жаль, не помню, «Джентльмены удачи» уже вышли на экраны?

— Обещаешь молчать? Я даже маме пока не говорил.

— Да, да, обещаю! Давай, колись, — затопала она от нетерпения на том конце провода.

— Только чтоб действительно молчок, по-серьёзному. Не хочу родителей огорчать. Короче, у меня от удара лёгкая амнезия развилась.

— Тут помню, тут не помню? — откликнулась паролем Света.

Ага, значит, вышел фильм. Тем легче, концепция посттравматической амнезии в массы внедрена.

— Знаешь, странное ощущение. Как будто память на кусочки разбилась, разлетелась, и сейчас складывается постепенно обратно. Большинство уже встало на место, а некоторые ещё нет. Надеюсь, что этот пазл соберется, пока я отлеживаюсь, но некоторые вещи сейчас действительно не помню.

— Пазл?

Чёрт, это слово не в ходу сейчас, внимательней, Андрюха, внимательней…

— На Западе так называют головоломку, когда картинку режут на фрагменты, мешают, а потом их надо собрать в правильном порядке. Короче, какую книгу тебе обещал принести – я действительно не помню, — улыбаюсь в трубку.

— Ты мне «Пером и шпагой» обещал.

— Ага, запомнил. Сейчас поговорим, найду и в портфель положу. Так… А какие темы по инглишу надо учить?

— …Знаешь, — задумчиво отозвалась трубка. — Я сегодня, так и быть, не поеду, но завтра после школы точно зайду, что-то ты совсем плох стал. И лучше бы тебе всё самому вспомнить до этого момента!

— Ой, уже боюсь, — заулыбался я. — Ты ж на раненого руку-то не поднимешь? Ладно, договорились, буду стараться. Давай, Зорька, теперь ты спокойно попьёшь чай без телефонной трубки у уха, а я полежу.

— Как ты опять меня назвал!? — взвилась она на том конце, словно укушенная оводом.