Сборник Array - Битва рассказов 2013

Он появился внезапно, словно соткался из вечернего воздуха, заполнявшего юрту Хана и его жены. Увидев гостя, молодая хозяйка охнула и упала на колени, протянув к Духу руки в беззвучной мольбе. Если бы она могла, то склонилась бы до земли или пала ниц, но огромный живот не позволял сделать этого. Впрочем, Дух отнюдь не выглядел рассерженным отсутствием подобающего ему внимания. Скорее, он был полностью безразличен ко всему происходящему. Чем-то похожий на человека, но абсолютно прозрачный, словно сделанный из мутного стекла, сквозь которое просвечивают сосуды, незваный гость спокойно смотрел на боявшуюся даже вздохнуть Гюзель-Лейлат.

— Встань, — наконец мягко промолвил Дух. В его голосе не было никаких эмоций, однако в тоне гостя Гюзель-Лейлат почудилась некая глубоко затаенная печаль. Женщина с трудом поднялась с колен, дрожа с головы до ног. Ее голова немного кружилась, но в присутствии духа Гюзель-Лейлат никогда не позволила бы себе даже облокотиться на что-нибудь, не говоря уже о том, чтобы присесть.

— Что угодно моему повелителю? — дрожащим голосом спросила она.

Дух окинул ее задумчивым взглядом.

— Твой муж взял на себя неподъемную ношу, — медленно произнес он, словно пытаясь подобрать правильные слова. — Его поступок крайне неразумен и бессмысленен. Он уничтожит все, чего мы достигли за последние столетия.

— Миний нэхэр [9] Мой муж ( монгол. ) станет великим правителем! — с достоинством промолвила Гюзель-Лейлат. Хоть она и считала поступок Хана безумным и неоправданным, но они были мужем и женой, а значит, единым целым. — Он восстановит мир в Империи.

Дух покачал головой.

— Его будут бояться, а не любить, — ответил он. — И правление твоего мужа окажется недолговечным. Однажды кто-нибудь из ближайших советников Хана, устав от постоянного страха и отчаяния, перережет ему глотку. А заодно и его наследнику.

Рука Гюзель-Лейлат метнулась к животу. Она подумала о судьбе своего ребенка и мужа, которого искренне любила и уважала. Среди советников Хана было три его дяди, два родных и два двоюродных брата. Ее родные не заслужили такой ужасной смерти — быть преданными тем, кому доверяли.

— Что я должна сделать? — прошептала она.

— Не дай ему найти то, что он ищет, — ответил Дух.

— Я не могу пойти против воли своего супруга, — в ужасе вскрикнула Гюзель-Лейлат.

— Тогда твой сын умрет во младенчестве, — сказал гость. — А ведь однажды он должен был бы стать Великим Ханом.

— Мой сын… — начала было Гюзель-Лейлат, но в юрте уже не было никого, кроме нее самой…

Всю ночь бедная женщина не могла сомкнуть глаз. Сама мысль о том, что она может обмануть мужа, внушала ей страх и отвращение. Терзаемая сомнениями, она решила дождаться утра и рассказать Хану о внезапном госте. Но с рассветом у Гюзель-Лейлат начались роды, и уже к полудню на свет появился наследник. Глядя на новорожденного, мать с ужасом представила себе его смерть от рук близких людей. «Йок, — подумала она, — я не могу допустить этого». И крепче прижала ребенка к себе.

Через три дня монголы снова двинулись в путь, а еще через неделю достигли намеченной цели. Пока Хан отдавал распоряжения своим советникам, Гюзель-Лейлат тихонько выскользнула из юрты и бросилась к гробнице. Она почти успела вынести оттуда ненавистный амулет, но уже на самом пороге была поймана споличным самим Ханом.

И вот теперь она здесь, в бескрайней степи под лучами палящего солнца, предается воспоминаниям о навсегда утраченном прошлом, не имея ни малейшего понятия о том, что делать дальше.

Шум копыт прозвучал как гром.

Гюзель-Лейлат с надеждой и страхом вгляделась в степную даль. Небольшой отряд всадников, возглавляемый высоким и мускулистым воином, стремительно приближался к матери и сыну. За десяток шагов, конники остановились и их предводитель спешился.

— Кто такие? — грубо спросил он.

Скрывать правду не было смысла.

— Гюзель-Лейлат и ее сын, — с всем тем достоинством, которое только было возможно в данной ситуации, ответила женщина.

— Змея и предательница, — коротко заключил всадник и сплюнул в их сторону. — Носит же земля подобных гадин… По коням! — крикнул он своим соратникам. — Нам здесь делать нечего.

— Азнаж, — взмолилась мать. — Возьмите с собой ребенка. Он не ответственнен за мои грехи.

— Грехи родителей ложатся на их детей, — коротко ответил воин. — Твое отродье не заслиживает никакого снисхождения.

Ребенок, до сей минуты минуты спокойно дремавший на руках Гюзель-Лейлат, вдруг надрывно заплакал, и его крик придал сил отчаявшейся матери.