Константин Калбазов - Бульдог

Переустройство закончилось полной победой. Несмотря на издержки и то, что крепостные теперь питались практически только за ее счет, общие доходы значительно увеличились. Теперь они вчетверо превосходили таковые, при покойном князе. И при всем при этом, поступления от мануфактуры в казну уменьшились в два раза.

Ну и еще немаловажное. Согласно указа его величества, при каждой мануфактуре должно было организовать ремесленное училище. Видеть в своих владениях посторонних Анне никак не хотелось. Поэтому она обязала своих крепостных проходить обучение, даже тех, что были задействованы в полях. Эти конечно же обучались не столь плотно, но тем не менее, по факту училище существовало и люди ремеслу обучались. Впрочем, на этот счет у Анны так же были свои цели…

Остановившись, Иван посмотрел на девушку долгим взглядом, а затем прижал к груди. Сестру он любил всем сердцем и был готов отдать за нее душу. Но и позволить ей и дальше заниматься прежним, то же не мог. Пусть это ее проделки и всеми делами на мануфактуре занимается она, это ничего не значит. Он наследник князя. Ему принадлежит и мануфактура. Анна только управляющая, о чем имеется соответствующая запись. А значит и ему держать ответ. Господи, она ведь даже не знает, какой может быть та ответственность за содеянное.

— Аннечка, пожалуйста не обижайся. Сделай как я прошу. Не надо больше утаивать доходы. Положена с тебя тысяча аршин на стан, отдай ее, тем более ты решила вопрос как сделать так, чтобы цена соответствовала товару.

— Смешной ты Вань. Ну, какая скажи разница стану, какое полотно ткать? За то время пока буду работать рублевое, могла бы выткать и полутора рублевое. Я тут одного умельца из Англии выписала, если не враки, так вскорости освоим новое полотно, по три рубля за аршин выйдет.

— Все одно, Ання. Так надо. Просто поверь.

— Как скажешь. Ты хозяин, тебе и решать. Только то что не додала, возвращать не стану, — вроде и согласилась, но тут же проявила и твердость.

— И как это будет выглядеть?

— Не волнуйся. Распишу все так, что никто придраться не сможет. На мануфактуре столько всего нового, такие траты укажу, и пусть только попробуют не поверить. Облапошили горемычную, не виноватая я.

— Договорились.

— Договори–ились, — недовольно пробурчала девушка. — Лучше бы ты озлился на то что картофель сажать стала.

— Отчего это?

— Так ведь императорское лакомство, а тут крестьяне за обе щеки уплетают. А ну как осерчает?

— Не осерчает, — слегка потормошив сестру, весело ответил Иван.

Признаться, хотя он и был хозяином мануфактуры, разговора с Анной опасался. Разумеется она не сможет воспрепятствовать ему, забрать полагающуюся сумму и восполнить недоданное в казну. Но поступить подобным образом с той, кто всю душу и силы вкладывала в продолжение отцовского дела, он не мог. А потом, он попросту боялся поссориться с сестрой. Потерять, да разбить всегда легко, а ты поди потом найди, да склей.

— Тебе‑то почем знать, осерчает или нет? — Даже в темноте было видно, как озарилось улыбкой ее лицо.

— А ты разве не видела какой он? Да я руку на отсечение дам, что он специально все это затеял, дабы народ наперекор, начал есть картофель. Глядишь и распробуют. А польза от этого плода большая. Малый клочок земли всю зиму семью кормить может. И в пост, подспорьем будет, потому как куда сытнее репы будет.

— А с чего это я должна была что‑то заметить, коли я его и не видела ни разу, — растерянно произнесла девушка, обратив внимание только на первую фразу и уже начиная догадываться.

— Смеешься? Ты же с ним любезничала в уголке, когда от меня убежала.

— Ой! — Девушка с неожиданной прытью вырвалась из объятий брата, поспешно прикрывая лицо руками.

— Ну–у Ання, ты даешь, — удивленно произнес Иван, даже в темноте наблюдая как она покраснела.

Бах! Бах! Бах! Вжью–у. Дзынь–нь! Бах!

— Государь! Хек. Клятая, — Мальцов схватившись за грудь, подломился, и сложился у ног императора, мелко суча ногами.

Петр растерянно смотрел на сержанта в очередной раз спасшего ему жизнь, прикрыв от пистолетной пули. В ноздри помимо городских запахов и прохладного вечернего воздуха, ударил резкий запах сгоревшего пороха. Тут и без того не больно‑то рассмотришь округу, так как редкие факелы скорее сгущают тьму, чем освещают улицу, облако же дыма еще больше усугубляло ситуацию.

Дюжина? Спокойно. Вряд ли. Не больше четверых, с парой пистолей каждый. Отойти к стене дома, чтобы за спину никто не зашел. Во–от так, уже лучше. И место схватки как на ладони. Последний гвардеец упал пронзенный сразу тремя клинками. Все верно, нападающих только четверо.