Юрий Корчевский - Лекарь

Больные тяжёлые лежат тихо и обычно безучастны из-за массивной кровопотери в брюшную или грудную полость, боятся пошевелиться.

Никита вышел в коридор, к каталкам. Беглого взгляда ему хватило, чтобы понять: мужчина на каталке в углу — самый тяжёлый, кандидат на серьёзное вмешательство. Лицо бледное, потное, дышит часто, сипло.

К нему и направился хирург.

Когда он проходил мимо каталки, на которой лежала крашеная блондинка средних лет, она неожиданно схватила его за руку.

— Доктор! Меня посмотрите! Я истекаю кровью!

— Немного попозже, — Никита освободил рукав.

— Я буду жаловаться на ваше невнимание и халатность! — блондинка уже визжала.

— Есть более тяжёлые больные, — мягко сказал Никита.

— Я этого так не оставлю, — не унималась блондинка, — я работаю в администрации!

У неё явно начиналась истерика. Но Никита уже стоял у каталки с мужичком.

Короткого осмотра хватило, чтобы понять — оперировать надо срочно. Похоже на пневмоторакс или гемоторакс. Это когда в плевральную полость попадает воздух или кровь и сдавливает лёгкое, не позволяя человеку дышать. Так часто бывает, когда сломаны рёбра и их острые края рвут плевру. По-хорошему, надо везти на рентген, но, похоже — времени нет.

— Везите в операционную.

— Стол занят, там же Денис Юрьевич оперирует.

— Ах да! Тогда в малую операционную. И звони анестезиологам, а также в оперблок — пусть операционную сестру выделят.

Пока Никита мыл, обрабатывал руки и надевал стерильное бельё, пациенту успели дать наркоз.

— Можно! — кивнул анестезиолог.

Никита обработал операционное поле йодом, сделал широкий разрез чуть выше места травмы, где красовалась небольшая гематома. И чуть не выругался. На простыню хлынула кровь из плевральной полости. Так и есть — гемоторакс! В плевральной полости скопилось не меньше литра крови, сдавливая лёгкое.

Электроотсосом Никита осушил полость, расширил разрез. Вот и повреждённое лёгкое. Вроде и кровит не сильно, а только раздвинул края, так обильно. Ладно, хоть не артерия.

— Шёлк шить!

Никита перевязал сосуд, затем ушил лёгкое, тампонами осушил плевральную полость. Сухо. Он ушил рану, перевязал.

— Как давление?

Анестезиолог доложил:

— Девяносто на пятьдесят, пульс частит — сто двадцать.

— Для такой кровопотери — почти нормально. Капайте реополиглюкин, пятипроцентную глюкозу.

Никита снял в предоперационной окровавленное бельё, вымыл руки. Передохнуть бы пару минут, да уж больно блондинка скандальная.

Он вышел в коридор.

— Ой, спасите, умираю! — увидев его, закричала визгливым голосом пациентка.

Как и предполагал Никита, на теменной области была рассечена кожа, причём ранка линейная, небольшая — сантиметра два всего. Это называется «много шума из ничего».

В процедурной, куда завезли каталку, Никита положил два шовчика.

— Перевязать — и в палату, — распорядился он. Надо было осмотреть третьего пациента.

На каталке лежал подросток. Лицо в крови, но после того, как медсестра вытерла его стерильным тампоном, повреждения оказались не так уж велики: рассечена губа и несколько глубоких ссадин. И лицо какое-то знакомое.

— Дядя Никита, вы меня не узнаёте?

Никита всмотрелся повнимательнее.

— Данила? Из третьего подъезда?

— Узнали!

Подросток был из одного дома с Никитой.

— Страшного у тебя ничего нет. Маленько подштопаем, и будешь как новенький.

— А больно будет?

— Я постараюсь обезболить.

— А шрамы останутся?

— Шрамы украшают мужчину, — пошутил Никита. — В перевязочную его.

Под обезболиванием лидокаином тонкой шёлковой нитью наложил аккуратные шовчики, осмотрел работу. Хоть он и не пластический хирург, а получилось неплохо. Через годик шрамы будут едва заметны.

Данилу увезли в палату. Раны сами по себе неопасны, но поскольку находятся на лице, надо несколько дней понаблюдать.

Никита вымыл руки и прошёл в ординаторскую. Едва успел сесть за свой стол и начать заполнять журнал операций, как в комнату вошли заведующий и Лешка Троян.

— Уф, управились. Представляешь, мало того что селезёнку мужику оторвало, так ещё и диафрагма разорвалась. Пока сосуды перевязали, осушили… Доступ неудобный, рядом с пищеводом. Намучились изрядно!

Денис Юрьевич достал из шкафчика бутылку коньяка и три рюмки.

— Лёш, ты дежуришь сегодня?

— Я, а что?

— Тогда тебе только пятьдесят грамм.

— Да я не возражаю.

Они выпили по рюмочке «Старой крепости», посидели. Потом повторили — кроме Лёшки.