Александр Михайловский - Мы наш, мы лучший мир построим

Вот, наконец, со стороны Петергофа показалась голова колонны. Впереди на лихих конях ехали командующие войсками, возвращавшимися с фронта: генералы Романов, Маннергейм, Деникин и, к моему огромному удивлению, полковник Бережной. Вячеслав Николаевич, конечно, не так браво держался в седле, как конногвардеец Маннергейм, но выглядел он неплохо, и лошадью управлял вполне профессионально.

Поравнявшись с трибуной, генералы и полковник приложили ладони к козырькам своих фуражек. Прогарцевав мимо съемочной группы "Звезды", они свернули в сторону, спешились, отдали поводья коноводам, и заняли свое место на трибуне.

А мимо под развевающимся красным флагом промаршировала колонна красногвардейцев. Многих с нетерпением уже ждали жены и дети. Но красногвардейцы не спешили обнять своих родных и близких, а лишь подмигивали им, продолжая чеканить шаг.

Потом пошла кавалерия. Тут было на что посмотреть. Ехали донские казаки с фуражками набекрень, и пиками с развевающимися на их конце кумачовыми лентами, текинцы в своих алых халатах и огромных шапках. Казачки подкручивали усы и косились на молодиц, махавших им руками. А текинцы, подбоченясь посматривали на собравшихся, что-то гортанно выкрикивая, и при этом улыбаясь во весь рот.

За кавалерией прошли пулеметные тачанки и конные упряжки с артиллерийскими орудиями. А потом, когда замолк цокот копыт, раздался рев мощных двигателей. Появились бронетранспортеры, системы залпового огня, танки. Толпа охнула. Никто и не мог предположить, что существуют такие вот огромные и ужасные "машины смерти". Обдав людей солярным перегаром, боевая техника отправилась к месту своей постоянной дислокации - ангарам Путиловского завода.

Рядом с собой я услышал вздох. Оглянувшись, я увидел стоявшего чуть сзади меня бывшего царя Николая Александровича Романова. Он был чисто выбрит, с небольшими рыжеватыми усиками, и в очках с простой стальной оправой. Никто не узнал бы сейчас бывшего императора всероссийского. По щекам "гражданина Романова" текли слезы...

- Николай Александрович, что с вами? - участливо спросил я, - что вас так расстроило?

- Эх, дорогой Александр Васильевич, - с тоской сказал бывший монарх, - я просто только сейчас понял, что многое в моей прошлой жизни было не так. Если бы я мог начать все сначала... А сейчас я горжусь той Россией, которую вы сумели поднять из руин, которая смогла выйти из хаоса и анархии еще более сильной и могучей. Жаль только, что для того, чтобы это произошло, понадобилось пришествие в наш мир вас, людей из нашего будущего. Но я вижу в этом промысел Господень, - и Николай перекрестился, осторожно оглянувшись на стоящих вокруг людей.

Но люди не обращали никакого внимания на человека, похожего не на бывшего самодержца "милостью Божьей", а на простого школьного учителя. Они ликовали, радуясь концу войны и тому, что их отцы и сыновья скоро вернуться домой. В истории России перевернулась еще одна страница...

Впрочем, на этом еще все не закончилось. Гражданской войны теперь, наверное, не случится. Но государство остается до предела ослабленным. Нам ведь еще предстоит демобилизовать большую часть огромной русской армии, разбираться с пострадавшим от мужицких погромов служилым дворянством, гасить финский, украинский и кавказский сепаратизм. При этом иметь дело с разъяренной нашим "предательством" Антантой, и жадно поглядывающей на Дальний Восток Японией.

Нас не оставят в покое, и нам придется, где словом, а где и оружием, доказывать право на существование первого в мире государства, построенного на принципах социальной справедливости. Но в эти заботы мы оставим на завтра. А сегодня Россия ликует, переводя дух после трех лет жестокой, бессмысленной, и никому не нужной войны...