Михаил Михеев - Выход есть всегда

Парусник разворачивался медленно и величественно, однако не ему было состязаться с миноносцем. Все же паровая машина дает кораблю не только скорость и возможность идти в полный штиль, но и обеспечивает недостижимую для таких судов управляемость. В результате миноносец практически мгновенно настиг своего оппонента и, имей Севастьяненко цель потопить норвежцев, он сделал бы это без усилий. Однако мичман усилием воли подавил кровожадное, хотя и законное желание. Вместо этого «Стерегущий» легко догнал свою жертву и уравнял скорости. Звонко рявкнуло носовое орудие, и всплеск от снаряда обдал брызгами матросов на баке.

Намек оказался понят сразу же. Как бы ни хорохорились норвежцы, дураками они не были и прекрасно сообразили, что боевой корабль, пускай и маленький, в случае неподчинения отправит их на дно в считанные минуты. А в серьезности настроя русских сомневаться не приходилось. Наверняка все, кто находился на борту парусника, крыли сейчас последними словами шутника, осмелившегося вот так, от нечего делать, оскорбить военных, но изменить было ничего нельзя, и матросы полезли на ванты, убирая паруса. Корабль начал медленно сбавлять ход и через несколько минут лег в дрейф, не выказывая более желания осложнять свое и без того невеселое положение.

Капитан, высоченный кряжистый бородач (что характерно, усов он не носил), с которого любой художник, не задумываясь, списал бы образ настоящего морского волка, сейчас выглядел недовольным жизнью. Еще бы, на борт его корабля, не спрашивая согласия, поднялись сразу десять человек. Хорошо поднялись, профессионально, штормтрап их не смутил, и это лучше, чем любая форма, выдавало в них моряков. Но вот на палубе они немедленно рассредоточились, держа команду под прицелом необычных коротких винтовок. Что это были карабины, такие же, как у казаков, норвежский капитан, естественно, не знал, ибо, во–первых, не разбирался в русском оружии, а во–вторых, карабины эти были приняты на вооружение уже после войны, и здесь пока не встречались даже теоретически. То, насколько быстро русские взяли под контроль его корабль, норвежцу совершенно не понравилось, а то, что у каждого матроса, помимо винтовки имелся и револьвер, и вовсе наводило на мрачные мысли. Возможно, его бы еще больше удивило, что и необычное для простых матросов оружие, и навыки, приобретены русскими моряками совсем недавно, при захвате японских портов, но сейчас это было непринципиально.

Между тем, на мостик его корабля с небрежной грацией бывалого моряка поднялся совсем молодой русский офицер. Как с картинки о том, каким должен быть офицер русского флота. Высокий, круглолицый, светловолосый, в отутюженном парадном кителе и с неожиданно красными глазами. Пил он там всю ночь, что ли, мельком подумал норвежец, которому и в голову не могло прийти, что цвет глаз его визави обусловлен не обильными возлияниями накануне, а банальным недосыпом. Еще одним выбивающимся из образа нюансом было то, что левую руку офицер держал очень осторожно, как будто опасался задеть за что‑то. Откуда было знать капитану, что это последствия недавнего ранения, и как раз поэтому матросы, взяв парусник под контроль, первым делом спустили нормальный трап для своего командира.

Вообще, Севастьяненко здесь делать было, в принципе, нечего, однако мичман из‑за свойственного молодости раздолбайства не смог побороть желание побывать на борту такого большого парусного корабля. Вот и отправился сам, презрев возможную опасность, а также разнос, который ему наверняка учинят по возвращении на базу. Хотя, как он вполне логично рассудил, норвежцы вряд ли будут рыпаться в присутствии военного корабля, и оказался прав.

— Это произвол! — сразу, не дожидаясь того, что ему представятся начал качать права норвежец. Щеки его при этом забавно раздувались, и образ морского волка не то, чтобы улетучился, а как бы отошел на второй план. Хорошо еще, догадался, что говорить лучше по–английски, а то могло хватить глупости считать, что язык их маленькой, но гордой страны должен знать любой мореплаватель. Впрочем, подобное могло случиться с тем, кто помоложе, а капитан успел избороздить половину мира и давно избавился от юношеских иллюзий.

— Ну–ну, не стоит так горячиться, — улыбнулся мичман. — Что именно вы считаете произволом?

— Пиратский захват моего корабля!

— Где вы видите пиратский захват? — честное слово, мичману происходящее даже нравилось. — Это обычный досмотр судна, находящегося в зоне военных действий. Тем более, идущего курсом, прямиком приводящего к Японии.