Юрий Никитин - Труба Иерихона

А если они вдруг выстрелят? поинтересовался он тихо.

Не выстрелят, ответил адмирал безапелляционно.

А вдруг?

Оглянись, посоветовал Дон добродушно. За нами такой боевой флот, который был разве что в СССР... Но не в этой жалкой России. А у них тоже есть глаза. Уже пересчитали не только корабли, но и все самолёты у нас на авианосце! И крылатые ракеты под крыльями.

Они долго молча смотрели на экраны, затем за спиной Дона послышалось деликатное покашливание Андрироса.

Еще сообщение, сэр. «Последнее предупреждение. Если не повернёте и не покинете наши воды, открываю огонь на поражение».

Дон хохотнул:

Мне это нравится. Помню, я был ещё мальчишкой, когда наши самолёты все время пролетали над Китаем. Те всякий раз заявляли «гневные и самые решительные протесты». И даже нумеровали! Первый протест, второй, третий... помню, мы в школе устроили вечеринку по поводу пятисотого «гневного и самого решительного». Не знаю, сколько их было всего, но потом пришла эра спутников, дешевле стало фотографировать с орбиты, и наши самолёты перестали нарушать их границы... Когда этого захотели мы, а не из-за протестов вшивого Китая!

Сэр, это же русские, а не китайцы.

Адмирал изрёк:

Для нас они все китайцы. Весь мир всего лишь китаёзы, ха-ха!

Тяжелый далёкий удар колыхнул воздух. Вздрогнула сама поверхность моря, а весь мир дёрнулся, застыл. Над далёким русским крейсером вспыхнул короткий огонёк и тут же погас. Адмирал замер, он видел такие огоньки на манёврах, когда стреляли из орудий главного калибра. Но русские наверняка холостыми...

Страшный грохот едва не разорвал барабанные перепонки. Снаряд размером с железнодорожный вагон ударил в середину палубы авианосца, проломил переборки, ушёл в глубины, круша и ломая всё на пути... не скоро донёсся глухой взрыв. Из пролома выметнулся столб чёрного дыма и багрового, как гной, огня.

Отсюда, с мостика, было видно, как вспыхнули обломки двух истребителей. Жаркое пламя перекинулось на соседний самолёт, но пожарная команда уже быстро и слаженно выскочила из всех нор, в воздух взвились широкие пенистые струи.

Адмирал стоял, вцепившись в перила, бледный и растерянный. Впервые в жизни он не знал, что делать. Выстрел, ясное дело, предупредительный. По-русски предупредительный: даже такой снаряд для авианосца что для человека укус комара...

Второй удар, ещё тяжелее, ибо пришёлся ближе, потряс авианосец. Адмирал в страхе смотрел на палубу, но пожар почти потушили, огонь и густой чёрный дым полыхают только из жуткого пролома.

Рядом вахтенный прокричал:

Пробоина в правом борту!

И это не страшно, мелькнуло в черепе панически. Там переборки, такими пробоинами авианосец не скоро потопишь. Но что делать дальше?

Приготовиться к бою! велел он. Поднять в воздух все истребители!..

Андрирос спросил быстро:

Прикажете атаковать русский флот?

Адмирал заколебался, спросил:

Каков его состав на это время?

Всего лишь добавились две подлодки, торопливо сообщил вахтенный. Правда, класса «Морской царь», обе несут ракеты с ядерными зарядами. Предполагается, что на них установлены «Тополь-М» нужной модификации.

Что же, сказал Дон зло и растерянно, они собираются засыпать нас атомными бомбами?

Вахтенный заколебался, сказал совсем тихо:

Нет, сэр. Я же сказал, что на подлодках могут быть ракеты класса «Тополь-М». Те самые.

Адмирала обдало холодом. В газеты это не допускалось, но в кругах высшего состава прошли слухи о новых русских ракетах, что способны без помех пройти любую ПВО США и обрушить ядерные заряды на любой город страны.

Значит... пролепетал он. Значит... А что сейчас делают эти подлодки?

Вахтенный бросил быстрый взгляд на экраны:

Ого!.. Простите, сэр, они в боевом положении. Готовность к запуску номер один. То есть, сэр, ключи уже вставлены, пальцы на ключах. Достаточно лишь повернуть...

Холод проник во внутренности. Если на огонь русского крейсера ответить огнём всей эскадры, то от русского флота останутся только обломки. Однако русские подлодки тут же нанесут удар уже по Вашингтону, Нью-Йорку... русские никогда не понимают, где надо остановиться. Они идут до конца, для них не существует чувства меры, рациональности!

Третий тяжёлый удар тряхнул авианосец. Палуба качнулась, донёсся жуткий крик рвущегося, как полотно, железа метровой толщины. И почти сразу же пошли толчки послабее, но заметные, а по всему стальному полю палубы вспыхивал огонь, взрывались самолеты, рушились палубные надстройки.