Юрий Никитин - Труба Иерихона

На экране начали высвечиваться длинные столбики цифр. Сказбуш ощутил наше нетерпение, объяснил:

Вы не поверите... Но всё больше несчастных случаев с американскими туристами, к которым террористические организации не имеют никакого отношения!

Краснохарев не понял:

Что же, самоубийством кончают? Так у них психика не та...

Но остальные молча переглядывались. Я увидел блестящие от возбуждения глаза Егорова. Похоже, миру надо было только подать пример. Нарастающая ненависть наконец-то прорвалась!

Дмитрий всё ещё сидел у костра, повесив голову, рядом блаженно нежилась Виолетта, а в сотне миль от них через ночь ползли по барханам четверо из группы «Аль-Инисса». Они понятия не имели о его группе, о захвате станции слежения, вообще о Никольском или каких-то планах по сдерживанию Империи.

Их организация отваживалась на протесты, митинги. Однажды забросали автобус с американскими туристами гнилыми фруктами. Но сейчас как-то словно в атмосфере пронеслось, что час расплаты пробил. Неверных убивают даже те, что раньше дорогу перед собой прометали веником, дабы не наступить на жука или муравья. Жук и муравей создания Всевышнего, а штатовцы те из его созданий, которые отринули Всевышнего, отдались Нечистому. Их можно и надо убивать...

И вот сейчас Хейла, Фатима и Мерилин, сдружившиеся за последние полгода, подкрадывались к посту охраны. Проклятые штатовцы живут в красивом отдельно стоящем домике, шестеро здоровенных парней по двое сменяются, охраняют, не спят, отрабатывают высокое жалованье, псы проклятые, позор...

Четвертый, Иссагил, пробрался к самой будке, затаился. Один из охранников высунулся заинтересованно, в дальнем конце улицы показалась тоненькая фигурка Хейлы. Девушка слегка покачивалась, размахивала сумочкой, а когда остановилась поправить туфельку, то едва не упала.

Когда она проходила мимо, охранник позвал игриво:

Красавица, погоди!.. Весёлая ночь ещё не кончилась!

Хейла отмахнулась, пьяным голосом ответила весело:

Мне мама не разрешает разговаривать с незнакомыми мужчинами.

А мы не будем разговаривать, откликнулся охранник.

Хейла удивилась:

А что же мы будем делать?

Она уже прошла мимо. Коротенькая юбочка едва прикрывала трусики, тугие ягодицы красиво переливались из стороны в сторону.

Охранник застонал от желания, выскочил, догнал её в два прыжка, схватил за руку.

Погоди, красавица, взмолился он. Ты красивая, зачем красоту прячешь в ночи? Дай смотреть в твои глаза.

Хейла попыталась выдернуть руку, но дергала слабо:

Ты рыжий. Не люблю рыжих...

Я рыжий? изумился охранник. Да мои волосы чернее гривы вороного коня! Меня зовут Гасан, мы все чёрные...

Иссагил неслышно скользнул в будку. Второй охранник следил за напарником заинтересованно, отшатнулся, когда перед глазами возникло злое мужское лицо. Иссагил с силой ударил в нижнюю челюсть, его пальцы схватили падающего за волосы. Голова охранника откинулась, оголяя горло. Кадык под ударом хрустнул, как яичная скорлупа.

Огоньки на пульте погасли. На всякий случай он отключил сигнализацию по всему дому и даже связь с ближайшим полицейским участком, выскользнул и перепрыгнул решетчатый забор.

Хейла и Мерилин втащили первого охранника в будку. Следом скользнула Фатима, в её руках была большая сумка. Гасан ещё не разобрался, что напарник не дышит, при выключенной сигнализации хоть глаза выколи, сказал игриво:

Девушки... Если это военные действия, то почему бы вам не поступить с нами по праву победителей?

Хейла смолчала, а Мерилин, американка, дочь профессора Гарварда, переспросила:

По праву победителей? Это как?

Да изнасилуйте нас, напомнил Гасан со смешком. Это же неотъемлемое право победителей...

Мерилин фыркнула и отвернулась, Хейла бросила гневно:

Мерзавец! В то время, как твои братья томятся в израильских тюрьмах, ты сидишь здесь, обвешанный оружием...

А Фатима хладнокровно предложила:

А почему нет?

Солдат обрадованно хихикнул, толкнул в темноте ногой напарника:

А зря я отказывался идти в дозор.

Тот молчал, не двигался. Гасан подмигнул Фатиме:

Надеюсь, ты не передумаешь?

Что ты, сказала Фатима низким грудным голосом. Нет, конечно же, дорогой... Я никогда не останавливаюсь на полпути.

Она вытащила из сумки огромный нож. Её тёмные, как маслины, глаза любовно пробежали по острому как бритва лезвию. Оно нехорошо блестело в лунном свете. Затем её взгляд задумчиво опустился на облегающие солдата бриджи, отыскал змейку.