Лазурин Вячеслав - Уберзольдат Аненербе

Асфальт. Старый, побитый трещинами. Дальние концы его широкой ленты тонут в холодном тумане. Обочину плотно обступают лохматые сосны и ели. Раньше по этой дороге постоянно носились автомобили, ими управляли люди, уверенные, что мчатся навстречу будущему. Я же иду навстречу прошлому…

Теперь я знаю. Я не обычная органическая кукла. Я видел сон. Врата царства снов пропустили меня всего за миг до пробуждения, но этого оказалось достаточно. Там кто-то звал меня по имени. В темноте, в которой тонул мой разум…

Я вспомнил мага. Вспомнил, как его ненавижу. Но не подчиниться ему выше моих сил. Я пробовал сопротивляться. После пробуждения дальнейший путь на восток привел меня к обрыву, нависающему над заброшенным карьером. Я прыгнул, и его глубокое дно встретило меня каменной твердью, выбив сознание. Я знал, что выживу, но надеялся ударом по голове, достаточно сильным, разбить оковы мозга, созданные колдуном. Тщетно.

Очнувшись, я заметил человека. Мародера, из тех, что живятся на руинах прошлого. Меряя мои ботинки, он не заметил, как я открыл глаза… Теперь у меня есть заплечная сумка и пистолет маузера с полной обоймой. Несколько устаревшее оружие, но ничуть не лишнее в этом мире.

Выбравшись из карьера, я наткнулся на дорогу, тянущуюся на восток. Как и прежде, я каким-то непостижимым образом почувствовал направление к моей неведомой цели. И просто пошел, потому что так надо…

Полуденное солнце предельно укорачивает мою тень, лениво просвечивает белую толщу тумана. Он оседает на лысине, холодит шрамы и стекает по лицу, оставляя на губах металлический привкус. Мокрая крошка асфальта хрустит под ногами. Странно. Еще вчера жара жадно высасывала из меня пот, а теперь холод безуспешно пытается вышибить из меня озноб. Мир до неприличия нестабилен.

И все же он жив. Поперек асфальта пробегает рыжая белка, совсем меня не опасаясь. Из глубины елочных заграждений вдоль дороги время от времени доносится веселый стук дятла, чье-то карканье, щебетание, «ку-ку»…

Слышно и как меня догоняет какой-то автомобиль.

Дизельное рычание позади становится все громче. Но убраться к обочине я пока не тороплюсь. Вот только спрятать тесла-ружье в сумку, а маузер — за пояс, кажется мне очень уместной идеей. Вооруженного бродягу точно подвозить никто не станет. Да и грязного — тоже. Впервые за последнее время я в некотором смущении оглядываю свою одежду. Дырявая от пуль куртка, рваная рубаха. И то, и другое — покрыто засохшей кровью, только на темной куртке она не так заметна. Застегну ее, пожалуй. Может, хоть солдатские штаны, заправленные в армейские ботинки, выдадут меня не за оборванца, а… за бравого военного, заблудившегося при возвращении домой из госпиталя, где пробыл не один год после героического и жертвенного подвига что ли?

Нет, смешно это как-то.

Туман пропитывается желтизной фар. Медленно оборачиваюсь и поднимаю руку, пытаясь улыбнуться. Кажется, для этого нужно приподнять уголки губ и чуток показать зубы… Вроде так, ага.

Это черный Mercedes Benz года тридцать пятого. С закрытой кабиной, округлыми формами и идеально чистым лобовым стеклом. Такие обычно с таксистскими шашечками катаются по богатым районам богатых городов, а не рискуют выезжать «наружу» в послевоенное время. Внутри — усатый пухлощекий мужичок, таращится на меня, вцепившись в руль и разинув рот. Водила плавно останавливает машину, едва не упираясь бампером в мои колени. Двигатель не глушит.

Испуг шофера несколько проходит, когда я выключаю улыбку. Неужели так плохо получается? Обидно. Обхожу машину и деликатно стучу в правую дверцу. Стекло опускается под скрип вращающейся ручки.

— День добрый! — воздерживаюсь от повторной улыбки.

— Доб… добрый… — снимает мужичок круглую шляпу, вжав голову в снежно-белый воротничок. Чувствую запах дорогого одеколона, явно от элитных алхимиков, и кожаного салона.

— Не подвезешь доброго человека?

В «доброго человека» водитель, судя по глазам, точно не верит. И его ответ звучит вполне справедливо и обоснованно:

— Так это… до города осталось полмили. А на въезде застава — проверяют все машины…

Какой молодец! Сразу понял, что я не поклонник проверок документов и досмотра личных вещей. И подозрительно косится на мою сумку, явно понимая — не шмотки у меня там, а нечто очень-очень страшное. Не бомба конечно, но и не носки с трусами. А ведь мог бы пригласить в салон и тут же дать по газам, до самой заставы, как сознательный гражданин. Не такой он и трус, каким кажется. Чувствую.