Дмитрий Бондарь - Ничего личного

— И зачем он тебе? Вернее, ты — ему?

— Жители Сити желают лично свести знакомство с восходящей звездой рынка.

— Они отследили твои последние операции?

— Нет, вряд ли они смогли увидеть даже четверть, — скривился Захар. — Я как старая лиса следы путал. Если специально не искать по указке — никогда не найдешь концов. Но что-то, безусловно, они пронюхали.

Его настроение заметно приподнялось после того, как я «отдал» ему европейские капиталы. И, кажется, решение показать мне это приглашение возникло у него только что — после признания его очевидных заслуг. Потому что еще утром я не знал, что он собрался на эту аудиенцию. И в том будущем, что не началось, он мне о ней не рассказывал. Да и теперь — только в общих чертах: «встретились, поговорили, пустышка». Что там было на самом деле, я не знал.

— В общем, схожу, посмотрю, — продолжал Захар. — Вдруг чего полезное подвернется? Или кто-то полезный?

Ненавижу это чувство подозрительности, которое стало все чаще подниматься во мне. Раньше мне казалось, что достаточно «посмотреть в будущее» — и я все буду знать, но Захар знал о моей тайне и знал, что если мне о чем-то не рассказать спустя десять или двадцать лет, то я ничего и не узнаю. Он научился бороться с моим предвиденьем. И это меня беспокоило, потому что я печенкой чувствовал какую-то недосказанность.

— Сходи, конечно, не стоит пренебрегать возможностями, — вслух я согласился с его желанием.

Оставшееся до его отъезда время мы проболтали о всякой ерунде вроде моего желания попробовать настоящих трюфелей, о которых столько слышал и никогда не видел. Захар пообещал мне и черных и белых, но после возвращения из Европы.

— Но лучше бы, — сказал он, — съездил туда сам. Хороший продукт испортить — большого ума не нужно. А здешние повара в сравнении с тамошними — как плотники супротив столяров. Так что подумай.

Мы посмеялись над моими гурманскими ожиданиями, и Захар стал собираться.

И, кажется, с этого вечера все пойдет по-другому. Не так, как мнилось мне еще сегодня утром. Захар стал способен противостоять моему всезнанию. И куда это умение могло его завести — мне оставалось только догадываться.