Михаил Ланцов - Россия Молодая. Том 1

Мать юного царя, Наталья Кирилловна Нарышкина больше не сказала ни слова. Лишь постояла несколько минут, смотря на своего сына каким-то странным взглядом, смешавшим в себе ужас с удивлением и уважением, после чего молча ушла…

— Дочь моя, ты понимаешь, что говоришь? — Спросил патриарх Иоаким, удивленный не только неожиданным визитом царицы-матери, но и ее в высшей степени странными речами.

— Владыко [4] Автор в курсе, что именование "Владыко" ввели в 18 веке, но применил, ибо до того никакого толком именования не было. , своими глазами видела… две девки, тоже видели. Да и Петя изменился. Ложился спать ребенком, а с утра… встречаюсь с его глазами, а там нет ни робости, ни волнения.

— Может быть его распирает от гордости? На днях ведь венчали на царство, вот и оценил наконец да возгордился.

— Нет, Владыко. Там была не гордость, а скорее уверенность, спокойная такая.

— Хорошо, я поговорю с ним. Но дочь моя, держи эту новость в тайне. Ежели кто узнает из недругов, быть беде…

Спустя час. Покои Петра

— Государь, — поклонился смутно знакомый слуга, "Видимо уже успели заменить, дабы странностей старые не заметили" — пронеслось в голове у царя, — к тебе Владыко!

— Так зови его, дурень! Нечего старого человека заставлять ждать, — буркнул Петр, ожидавший прихода кого-то подобного. Не могли они оставить без последствий подобное событие.

Под довольно грустные мысли, впрочем, никак не отражающиеся на лице юного царя, Иоаким и вошел в палаты, стараясь всем своим видом являть монументальность и величественность.

— Доброго здравия тебе Владыко, — произнес подросток, стоявший до того возле стола и листавший Евангелие.

— И тебе крепкого здоровья, Государь, — едва кивнул головой патриарх, демонстрируя не более чем формальную вежливость, а также свой высокий статус.

— Полагаю, моя любимая матушка тебе уже наговорила всяких страстей.

— Скорее очень странных вещей, — поправил царя патриарх, внимательно и с особым интересом рассматривающий явно и решительно изменившегося подростка. — Это правда?

— Что именно? — Сохраняя полное спокойствие и самообладание, уточнил тот.

— То, что ты беседовал с апостолом Петром.

— Ты ведь в это не веришь и вряд ли поверишь, — улыбнулся царь, уходя от ответа. — Ведь так?

— Государь, в это сложно поверить, — развел руками Иоаким.

— И я тебя отлично понимаю, — покладисто кивнул Петр. — Но давай перейдем сразу к делу. Мы ведь с тобой оба понимаем, что ситуация… хм… патовая. — На лице Иоакима выразилось непонимание и удивление совершенно незнакомым словом от юного царя. — Это из шахмат, — поправился Петр. — Поясню. Если я скажу, что все это правда, то ты посчитаешь мои слова ложью. Посчитаешь. Не кривись. Предположив желание наше с матушкой использовать церковных иерархов в борьбе за трон. Согласись, царь, до общения с которым нисходит сам апостол, имеет много больше шансов усидеть на троне, чем иной. Поправь меня, если я где ошибся в своих размышлениях, — произнес подросток и уставился на патриарха спокойным, внимательным и умным взглядом.

— Ты сильно изменились, Государь, — после практически минутного молчания тихо произнес Иоаким. В его создании только что услышанное совершенно не укладывалось. Не мог этот юный отрок такого сказать. А даже если мать его научила, то откуда такая уверенность и твердость?

— Удивлен?

— Не то слово, Государь, — с куда большим почтением кивнул патриарх. — Ты совершенно не походишь на отрока. Такие речи и от взрослого мужа не часто услышишь.

— За все нужно платить, Владыко.

— Что ты имеешь в виду? — Напрягся патриарх.

— Когда человек постигает мир, на это уходят годы и познание он завершает не беззаботным ребенком, но уже взрослым мужем, а мудрость та и вообще приходит, зачастую, вместе с сединами. Если же тебя наставляет на путь истинный посланец Его, это занимает мгновения. Для тела это остается совершенно незаметным, а вот душа… она вынуждена пройти всю дорогу, шаг за шагом, и не может не повзрослеть. Да, Владыко, за какие-то жалкие минуты мое беззаботное детство осталось в прошлом.

— Мудрость? Познание? Взросление? — С некоторым недоумением переспросил Иоаким. — Но разве общение с Его посланником не должно наполнять, прежде всего, радостью и благодатью?

— Радостью и благодатью? Хм.

— Так говорят святые отцы и их словам есть вера.

— Если так думать, то вино и есть главное средство познания Всевышнего, ибо оно дает именно радость и благодать. На время. Но разве разница столь важна? А далеко на юге с теми же устремлениями вдыхают дым некоторых растений.