Елена Крестьянова - Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант. [СИ]

Вокруг него разлилось знакомое синее сияние, обволакивая его с ног до головы. Через мгновение он уже задыхался в синем коконе.

"Мария!"- его ментальный крик поднялся к сводам пещеры, и замер где-то на границах сознания. Сильные руки перехватили у Ильи рамку перехода и вытолкнули наружу, к воздуху и свету. Он по инерции пролетел несколько метров и упал в объятия майора.

- Мария, это она меня спасла, - твердил Илья, уткнувшись в облепивших его товарищей. Он вырвался из их объятий, оглянулся на гору и ощутил такую тоску, что защипало в глазах и ударило болью в сердце. Гора была снова, как и утром темна, далека и неприступна. Только вместо снежной белой шапки её вершина была окутана чёрным дымом.

"Прощай Илья, и помни: дасы - тоже люди" - прошелестело у него в голове.

"Мария!" - закричал он в ответ, но всё в эфире было тихо.

- Тебе просто показалось, Илья, - приобняв его успокоил майор. - Идём, надо сигнал пароходу дать.

- Вон он, сигнал, - Илья оглянулся на грозно курившийся вулкан. - Издалека виден.

- Наверное, давно увидели, - вздохнул подошедший Симагин.

- Я ж говорил, что всё будет хорошо, - обрадованно засмеялся Дворкин. - И чтоб мы так дальше жили и ни в чём себе не отказывали!

- А душа не будет болеть и сердце кровью обливаться за наших друзей с Ориона? - шутя, осведомился Иванов. - Дворкин, ты там не спи по жизни, присматривай - вдруг опять кто из дасов решит на землю вернуться?

- Я готов послушать за вашу просьбу, - жизнерадостно отозвался Изя. - А до тех пор не делайте мне нервы, их есть ещё, где испортить. И вообще, Андрей Николаич, вы говорите как-то обидно...

- Интересно, а генератор в горе остался? - перебил Симагин.

- А Канин его знает, - ругнулся майор. - Я больше в эти игры не играю! АД расформирован навсегда. Дембель нам сегодня выпал, братишки!

15.

Рош Лочан, подлетая к монастырю Монсеррат в невидимом энергетическом коконе, по привычке остановился неподалеку, на самой высокой точке горы. И как всегда залюбовался открывшимся видом. Монастырь белел на фоне серых обветренных колонн - скал, окружающих его, словно застывшие навеки каменные стражи. А в вечернем небе догорал закат - красно-оранжевый шар солнца уже исчез за горизонтом, оставив на небе радужные полосы своего недавнего присутствия. Где-то внизу, под ногами, терялись в лёгкой дымке квадраты полей, змейки дорог и кубики построек. А прямо перед ним плыли облака, всё ещё освещённые последними солнечными лучами, переливаясь немыслимо жёлтыми, алыми и розовыми цветами.

Сегодня он не торопился. Сегодня его день - день триумфа - и он желал не спеша испить его до самого дна, до последней капли.

Он привычно просканировал окружающее пространство - вокруг всё чисто. Затем послал призывный импульс тем, кого ждал сегодня к себе в гости. Почти сразу получил несколько ментальных ответов - всё шло как было запланировано. И снова оглянулся вокруг, впитывая в себя окружающую красоту. Он был дома. Почти дома. Не хватало последнего усилия, чтобы вся эта красота стала служить только ему. Ему и его соплеменникам. Ради этого дня стоило жить. Стоило умереть и возродиться заново.

Сидя на скале, он неосознанно принял позу демона на картине Врубеля "Демон сидящий" - это был его любимый персонаж, с которым он зачастую себя ассоциировал. Одна из картин Врубеля "Демон в раю", с которой вообще не был знаком мир, висела в скромной келье рош Лочана на самом почётном месте - напротив кровати. Просыпаясь, он подолгу размышлял о гении, создавшем этот шедевр уже будучи в психиатрической лечебнице. Демон, по замыслу художника и по пояснениям музейных знатоков, представлял собой образ силы духа человека, его внутреннюю борьбу и сомнения, свободу без нравственных ограничений. Однако Рош Лочан всегда считал, что Демон на полотнах Врубеля никак не человек, а дас, причём дас, который возвратился на Землю и не может найти себе место среди людей. Сегодня эта связь между ним и любимым персонажем стала почти ощутимой. Он, как и Демон, чувствовал себя всемогущим; он вознесся над всеми и парил над миром, обозревая его и решая судьбу тех, кто находился внизу...

Один мысленный приказ - и рамка сектора перехода оказалась в его руках. Он поиграл ею, меняя размеры и пропорции. Сектор слушался идеально. Рош Лочан приоткрыл сектор, увеличивая его размеры и попытался представить себе свою возлюбленную. Поверхность сектора мягко засветилась, и поначалу мутное изображение скоро вошло в фокус. Мара стояла к нему спиной за мольбертом и увлеченно наносила мазки на новой картине. Девушка посылала мысленные импульсы на полотно, которые тут же превращались в нечто красочно-объёмное, взбалмошное и нелогичное, но, тем не менее, неотразимо притягательное, как и она сама. Не подозревая, что за ней наблюдают, Мара мурлыкала себе под нос какую-то мелодию.