Сергей Щепетов - Последний мятеж

— Да, Нокл только я.

Вар-ка присмотрелся, что за стебли жевал мальчишка, и сорвал рядом несколько таких же — оказалось довольно вкусно.

— Ларги — не сугги. Ларги — другие? Сугги — другие? — Вар-ка показал на свои руки, грудь, ноги. — Сугги другие — почему? Чем? Как?

Вопрос оказался трудным: мальчишка морщился, чесался. Его лицо, пожалуй, действительно отличалось от лиц ларгов, виденных Вар-ка раньше: высокий лоб, слишком изящные челюсти, осмысленный взгляд — вполне человеческая внешность.

Наконец парень что-то сообразил, сформулировал:

— Сугги — не другие. Ларги — не другие. Сугги, как ларги. Я — другой, не как сугги, не как ларги. Сугги используют, употребляют, едят ларги, которые как сугги!

«Та-а-ак, кажется, теперь моя очередь чесаться и корчить рожи: может, я вообще все не так понимаю? Они тут что, едят друг друга? Такие — не такие, ларги — сугги…»

Он подключил все — мимику, жестикуляцию, речь, внушение:

— Сугги убивают зверей — тех и этих — и ларгов?

— Нет. Сугги не убивают зверей. Только ларгов. Только ларгов, которые как сугги!

«Час от часу не легче! — окончательно смутился Вар-ка. — Как же в этом разобраться? Может, пойти познакомиться с суггами?»

— Я пойду к еде. Пойду, как все! Ты — тоже. Ты пойдешь со мной!

— Нет!!! Там — сугги! Нет!!!

— Ладно… — Вар-ка расслабился, ласково улыбнулся. — А где твой зверек?

— Лэк! Лэк! — повелительно позвал мальчишка, и через некоторое время из-за куста показалась испуганно-любопытная мордочка козленка.

Зверек явно боялся, но не смел ослушаться зова хозяина. Вар-ка сидел неподвижно, улыбался дружелюбно и безмятежно. Когда козленок оказался рядом, он коротким и точным движением сначала схватил его за ногу, а потом поднял и прижал к груди. Детеныш начал было сучить ножками, но быстро затих. Вар гладил его по загривку:

— Тихо, тихо, маленький! Все будет хорошо, хорошо — я добрый, тихо, тихо…

Мальчишка встал на четвереньки и смотрел на него широко раскрытыми глазами, в которых смешалось все сразу: страх, робость, гнев, обида и что-то еще:

— Отдай! Отпусти! Это — для суггов! Ты — не сугг! Отдай!

— Нет! Ты пойдешь со мной! Ты пойдешь со мной туда, где все!

Солнце стояло прямо над головой, когда Ховр понял, что они почти пришли: все чаще из высокой травы лениво взлетали потревоженные птицы — стервятники отдыхали после трапезы. Ноздри щекотал, вызывая прилив слюны во рту, сладостный запах тухлого мяса и развороченных внутренностей — скоро, уже скоро!

Сквозь траву плохо видно, и Ховр остановился, стал прислушиваться: может быть, там еще остался кто-то из хищников? Раскаленный воздух дрожал и поднимался кверху, стрекотали насекомые, а впереди слышался слабый гул — это мухи, очень много мух!

Ховр уже собрался идти дальше, когда услышал новый звук… и еще! «Это стук! Стук камней, разбивающих кости! О-о-о! — от волнения он забыл сглотнуть, и слюна потекла на землю. — Там ларги, много ларгов! О-о-о!»

— Ау-у-рр! Ларг, ларг!! — захлебываясь слюной, прорычал Ховр и заспешил вперед, сжимая в потной ладони обколотый камень.

— Ларг, ларг! — радостно подхватила стая и начала расходиться в стороны, охватывая полукольцом место, где была еда. Возле Ховра остались только его самки, а остальные отошли подальше — они будут ловить тех, кто захочет убежать.

Остатки туши — почти голый скелет с обрывками шкуры — лежали посреди вытоптанной в траве площадки, покрытой пятнами крови и экскрементами животных и птиц. В облаке мух у костей копошились ларги.

Ховр выскочил из травы и взревел, взмахнув рукой с камнем. Рев его подхватили все, кто был рядом:

— У-а-р-р-р-а! У-аррр!!!

Это был приказ не двигаться, и ларги замерли, побросав свои камни и кости: кто-то сел на корточки, кто-то лег на землю и закрыл голову руками.

— У-а-ррр-а!!!

На дальнем конце площадки кто-то все-таки шевельнулся и юркнул в траву, за ним другой. И почти сразу с той стороны донеслись ликующие вопли — там уже ели!

«Пускай едят! — сглотнул слюну Ховр. — Они мелкие и слабые, а я большой и сильный, я сам выберу себе добычу!» Он пошел вперед, разглядывая неподвижных или слабо шевелящихся ларгов.

Он искал еду для себя — молодого сильного самца или самку, которые захотят убежать или уползти. Он ходил, повелительно взрыкивал, пихал ногой то одного, то другого: не то, не то! Уже здесь и там слышались предсмертные стоны, глухой стук камня, довольное урчание, а он все не мог выбрать и уже начинал злиться.