Сергей Житомирский - Будь проклята Атлантида!

Ранним утром к скале подъехали два десятка кудлатых всадников, окружавших привязанного к коню Промеата. Пленник был один, Майя на рассвете приняла яд, то самое зелье яптских знахарок, котором заговорщики отравили на Канале медведей охраны.

Борейцы развязали пленника и подвели к скале. Ип ремнями притянул запястья знатока к позеленевшим кольцам, вбитым в стену, и отступил, любуясь сделанным.

— Воины! — окликнул Промеат борейцев. — Убейте, не оставляйте коршунам.

— Не бойся, Приносящий, — ответил старший, — птицы не тронут тебя. Я верю, что ты невиновен.

— Слушай, воин, это место казни. Здешние птицы приучены убивать любого.

— Нет же! — убежденно сказал бореец. — Молниеносный все объяснил нам. В полдень мы вернемся и отвяжем тебя.

— Что же, прощайте, — грустно усмехнулся Промеат.

Борейцы торопливо сели на коней и заспешили прочь. Обернувшись, старший увидел, как над скалой закружились бесчисленные коршуны.

Неумело трясясь на лошади, Ип весело болтал. Борейцы ехали молча, сверкая глазами из-под спутанных волос — настоящие дикари! Неважные слушатели, но что поделаешь! Ип смаковал подробности, вспоминал прежние казни, на которых побывал с Агданом.

— И птицы убивали всех? — спросил заросший до глаз старший.

— А как же! — ухмыльнулся Ип. — Ведь тут казнили самых сильных врагов Подпирающего!

— Значит, ты знал, что будет казнь, а не испытание?

— Конечно! — либ глянул на кудлатого с превосходством. — А, думаешь, Молниеносный не знал? О-о! Вождю нельзя без хитрости…

— Знал и не сказал? — старший остановил коня и загородил путь Ипу.

— Я выполнял приказ! — завизжал тот.

— Приказ испытать или казнить?

Либиец побледнел, встретив яростный взгляд борейца, и тут один из воинов, подъехавших сзади, проткнул шакала мечом. Воин убрал меч и деловито взял за повод лошадь, оставшуюся без седока. Хоть немного облегчив душу, борейцы поскакали дальше.

В радости и в горе гии не стыдятся слез. Но сейчас Ор не мог плакать. Плачут по ушедшей к предкам матери, убитому врагами брату. Ведь жаль ушедших! Но когда сама Земля осиротела — какие тут слезы! Ор медленно брел к гавани, останавливаясь, когда боль в голове сменяла тупую лопату на отточенную кирку.

В гавани уже всё знали. Тейя рассказала Ору, что утром к укрепленным ибрами домам подскакал Чурмат, прокричал новость и добавил, что, если люди Приносящего не будут задираться и вредить Молниеносному, их не тронут. Ибры хотели убить борейца, но Инад остановил их. Приносящий свет не велел мстить.

Четыре дня гий пролежал среди атлантов, как и он, не добитых дубинами оолов.

Приходил Инад, склонялся над ранами — непривычно молчаливый, затянувший чувства тугой петлей суровости. Он теперь был вождем. Ор знал, как это трудно. Молодые ибры приносили пойманных у пристани рыбешек. Вечерами Тейя пела простые песенки — колыбельные, дорожные или про песчаный берег, на который выбегает прибой. Затягивались раны, возвращался вкус к жизни.

Сперва Ор вспоминал то, что уже никогда не вернется: сильные и добрые руки матери, неистовую смелость Чаза — Дырявые Щеки, пронзительный ум Феруса, Промеата, окруженного хохочущей толпой. Потом чаще стал думать об Илле и дочке, Куропатках, Паланте, блуждающем где-то в океане. Нет, жизнь не умерла с Промеатом и не стала бесцельной.

На пятый день после казни Севз созвал вождей. Все были угрюмы, не смотрели друг другу в глаза. Ободряя соратников, Севз сказал искусную речь. Нет, он не поносил Промеата, а воздал мертвому хвалу. Ведь тот уговорил племена отложить распри, подготовил бунт на Канале. Славные дела! Но бывает ведь, что в сильного, хорошего охотника — а то и вождя! — вселяется злой дух? Все знают — бывает! Так и с Промеатом: после добрых деяний злобный дух овладел им и заставил кончать гнусную канаву, подделать жребии, стравить ибров с оолами.

Вздымая взор к небесам, Севз, как истинный вождь, успевал краем глаза оглядывать соратников. Не похоже, чтобы речь сильно ободрила их. Хамма уставилась в пол, задумчиво поглаживая бедро. Эсти-пог что-то считал на пальцах — дни до возвращения кораблей? Пстал косился недоверчиво: зачем большая куча слов? Чтобы получше зарыть обман? Даже Гех-ра слушала своего мощного охотника без должного восхищения.

Покончив с оправданиями, Севз заговорил о будущем. Им всем надо держаться заодно! Вернувшись в свои земли, они создадут могучий союз, которому не будут страшны…

— Добраться бы до этих земель! — сказала Хамма, не подняв глаз. — Инад не эахочет нас везти.