Роман Злотников: Царь Федор. Трилогия

Казалось… Впрочем, на самом деле я узнал об этом тоже абсолютно случайно. Просто в один из приездов в Рим купил VIP-экскурсию под названием «Аптекарь Сатаны. Рим папы Александра VI Борджиа». Забавная такая экскурсия оказалась. Провезли по всем принадлежащим ему и его сыночку Чезаре дворцам, по набережным, с которых сбрасывались в Тибр отравленные и зарезанные этой парочкой люди. По местам, где они устраивали оргии. В том числе и на троих, вместе с дочерью одного и сестрой второго Лукрецией. Весьма свободные у них были отношения. Вполне в толерантном европейском духе…

Экскурсия мне тогда очень понравилась. Отлично прочищает мозги насчет демократической и издревле приверженной закону и правам человека Европы и вечно забитой, рабской и исполненной произвола власть имущих России. Кстати, как мне по секрету рассказал разоткровенничавшийся гид, которого я угостил роскошным обедом (итальянцы те еще халявщики), эта экскурсия пользуется гигантской популярностью у европейских сатанистов. Потому как они считают папу Борджиа своим. И назвал парочку имен. Я тогда чуть не подавился. Никогда бы не подумал… а считаются прямо-таки столпами борьбы за права человека. Книги пишут, статьи, на телевидении с разоблачениями выступают… вот ведь уроды!

— Э-э-э… — наконец-то вышел из оторопи один из иезуитов. — Мне кажется, ваше величество было введено в заблуждение некими людьми, кои…

— Нет, — я не дал ему закончить, — я знаю , что так и было. Более того, я знаю, что Александр VI снискал у римского народа, причем как среди черни, так и среди знати, не только прозвище Чудовище разврата, но и еще — Аптекарь Сатаны. — Я сделал короткую паузу и эдак угрожающе спросил: — Вам рассказать почему?

— Нет! — Голос кардинала сорвался на визг.

Его глаза были совершенно круглыми от изумления. Он совершенно не понимал, как, КАК этот русский варвар узнал то, что было надежно похоронено в подвалах замка Святого Петра?

Я медленно повернул голову. Моя невеста ошарашенно смотрела на меня. Что ж, нужный эффект достигнут. Надо его немедленно использовать.

— Я думаю, — медленно произнес я, обращаясь к графу Ольмшуцу, — сегодня я не получу ответа на заданный мною вопрос.

После чего величественно развернулся к моей принцессе и предложил ей руку. Она медленно, будто во сне, подняла и протянула свою. Что ж, я ее понимал. У девочки просто… рухнул мир. Папа — светоч веры, единственное воистину безгрешное [81] Догмат о безгрешности папы является одним из основополагающих в католицизме. Согласно решениям I Ватиканского собора это относится только к вопросам веры и нравственности, да еще произнесенным ex cathedra , то есть когда папа выступает как земной глава и наставник всех христиан. Но папы часто весьма вольно трактовали это свое положение. Так, например, сама идея индульгенций как раз и обязана такой вольной трактовке безгрешности папы. Мол, папа безгрешен и готов за некую сумму поделиться своей безгрешностью со всеми способными заплатить. существо на Земле, и… и… такое…

Мы вышли из Грановитой палаты через внутреннюю дверь. Уже в галерее я остановился и повернулся к моей принцессе.

— Это… правда? — совершенно безжизненным голосом спросила она. По-латински.

Я кивнул.

— Да, и еще не вся. Пусть таким чудовищем был только Александр VI, среди тех, кто занимал престол Святого Петра, было много других, кто последовал ему… хотя бы в том, что я уже озвучил.

— Но… как?

В ее голосе послышалось отчаяние. Я забеспокоился. Похоже, она действительно искренне веровала. В пятнадцать лет вообще все чувства предельно искренни…

— Человек слаб, — я вздохнул, — а человек, загодя объявленный безгрешным, становится еще слабее. Ибо дьяволу легче затянуть его в свои подлые тенета, ведь он уже заранее лишен необходимости сдерживать свои грехи и похоти. Зачем, если он же уже безгрешен? — Я сделал короткую паузу и добавил: — Именно потому наша, самая древняя, изначальная православная церковь, кою католики зовут ортодоксальной, никого, даже своего главу, не смеет объявить безгрешным. Понимаешь?

Девочка медленно кивнула. И я решился…

— Ты примешь православие, моя принцесса?

Генриетта Мария снова медленно кивнула, а затем, гордо вскинув подбородок, еще и произнесла вслух, причем по-русски:

— Да!

Я шагнул к ней и, обхватив ее за голову, прижал к своей груди.

— Тогда нам нужно будет расстаться. Ненадолго. На сорок дней. Тебе придется выдержать пост и подготовиться к крещению. Но зато потом мы снова встретимся, чтобы не расставаться уже никогда. Ты веришь мне?