Юрий Корчевский - Атаман. Гексалогия

Хотелось пить, устали ноги, но обоз двигался, и я шёл тоже. Не хватало ещё отстать или заблудиться. Наконец стемнело. Татары остановили обоз на берегу небольшой реки. Пленные кинулись пить. Татары с ленцой слезли с лошадей, пустив их щипать траву. Сами стали рыться в узлах, достали сыр, хлеб, куски вареного мяса, сели ужинать. Дети издали смотрели, как татары весело ужинают их продуктами. Я наблюдал, чуть не скрежеща зубами.

Поев и обтерев руки о халаты, татары стали осматривать пленных. Найдя понравившуюся им молодую женщину, тут же, на глазах у всех, стали её насиловать. Действительно, что стесняться, вокруг одни рабы, бесправные твари, а хозяева жизни – они. Захотят – убьют, захотят – помилуют. Когда они вдоволь натешили свою плоть, улеглись на конских потниках спать, завернувшись в свои халаты. Тихо плакала изнасилованная женщина. Оставшийся на охране татарин подошёл к ней и хлестанул камчой. Женщина замолчала.

Татарин прохаживался по берегу, посматривая по сторонам, трое его подельников уже вовсю храпели. Лука на татарине в свете луны я не увидел, да и зачем он ему ночью, всё равно не видно, куда стрелять. Вот сабля на боку была, это я рассмотрел.

Я медленно, на четвереньках стал подбираться к часовому, ощупывая землю впереди себя руками. Не дай Бог какой шум или треск, татарин поднимет тревогу.

Удалось подобраться к опушке, татарин проходил буквально в трёх шагах. Когда же он подустанет и остановится? Убить его надо тихо, чтоб остальных не разбудить. Невольники, утомлённые переходом и голодом, тоже спали. В конце концов татарин остановился, периодически поворачивая голову в разные стороны; даже не присел, видно, службу знает, и порядки у них строгие.

Медленно, мелкими шажками я приближался сзади, сжимая в руках топор. Занёс руку с топором для удара, и в это время татарин, как почувствовал что, стал разворачиваться. Но топор уже летел к нему. Раздался тупой стук, топор просто снёс татарину голову. Я еле успел подхватить тело, чтобы не было шума. Тихо положил на землю, снял с татарина пояс с саблей и ножом, нацепил на себя. Медленно потянул из ножен саблю, выходила она легко и бесшумно. По песку пробежал туда, где спали остальные трое, прислушался – спят. Лишь храп, да почёсывание слышны – блох да вшей нахватались, мыться чаще надо, уроды. Раньше, чем я их услышал, я их учуял. Пахло от них конским и своим потом, прогорклым жиром, дымом и ещё чёрт знает чем. Скунсы!

На мгновение я замер: чем воспользоваться – топором или саблей? От топора при ударе звук сильный, зато наверняка. Саблей можно просто заколоть, тихо, но неизвестно – остра ли чужая сабля, и ещё вопрос: а если под халатами кольчуги? Не пробьёт сабля, но все проснутся. Стало быть – топор!

Я подкрался со стороны голов, прислонил топор к ноге, вытащил свой нож из ножен и резко чиркнул по шее ближнего ко мне. Раздался булькающий звук, татарин затих. Неся в левой руке топор, медленно и бесшумно подобрался ко второму. Он лежал на боку, спиной ко мне и громко пукал. Я вонзил ему под левую лопатку нож и для верности ещё провернул в ране. Татарин задергался, засучил ногами. Уже не таясь, схватив топор обеими руками, я прыгнул вперёд и с размаху ударил лезвием в грудь третьему, это был их начальник. Топор с хрустом проломил грудную клетку и до ручки вошёл в грудь.

Я с трудом выдернул топор из раны, обмыл в реке, собрал оружие у убитых, я помнил, сколько оно стоит на торгу.

Подошёл к спящим невольникам, покашлял, чтобы не испугать детей. Ночью звуки далеко разносятся. Растолкал Изю, тот с испуга прикрыл голову руками.

– Тихо, Изя, это я, Юра. Сейчас я перережу верёвки – и всё, плену конец.

Глаза Изи забегали:

– А татары? Ну, как проснутся?

Я усмехнулся:

– Эти уже не проснутся.

– Так ты в избе не сгорел?

– Как видишь.

Я прошёл вдоль невольников. Мало того, что у каждого были связаны руки, так они ещё были повязаны одной общей верёвкой, один конец которой был привязан к телеге. Тихо будил людей, разрезал верёвки. Попросил вести себя тихо, детей уложить на подводы. Надо идти обратно. Да, я понимал, что люди устали, ночью плохо видно дорогу, но я не знал, где мы и далеко ли могут быть другие отряды, если они есть.

Трупы с помощью Изи побросали в воду, ни к чему оставлять следы. Перед выступлением я предупредил женщин, что разговаривать громко не надо, в стороны не отходить. При появлении татар – всем бежать в разные стороны, в лес. В лесу конному сложнее догнать пешего.