Николай Томан - В созвездии трапеции

Конечно, они очень отважны, но и благоразумны тоже. Особенно Маша. Пока за них можно не бояться, ну, а если нестабильность вдруг возрастет?...

- А не может эта нестабильность увеличиться? - спрашивает она сына.

- Почему ты все расспрашиваешь меня, а сама не ответила еще на мой вопрос? - настораживается Илья. - У них, значит, что-то неладно?..

- Все ладно пока, - успокаивает его Ирина Михайловна. Они заметили неустойчивость антигравитационного поля, но нашли надежный способ страховки. А не может она возрасти?

- Не думаю, не думаю... - не очень уверенно говорит Илья. - Нет к тому никаких оснований. Все наше внимание сосредоточено теперь на поисках причины этой нестабильности. И я не сомневаюсь, что мы скоро ее обнаружим.

К Юре Елецкому Маша заходит теперь почти каждый день. Это становится для нее настоящей потребностью. С ним ей хорошо. Она рассказывает ему обо всем, что происходит в цирке, а он молча слушает и все рисует. То одни ее глаза, то прическу, то только шею и подбородок.

Сегодня она к нему совсем ненадолго. Успевает лишь сообщить новости. Очень хочется рассказать и о своих тревогах, но Юру не следует волновать. А тревожиться есть из-за чего. Опять сорвалась она сегодня... Хорошо еще, что в отсутствие Ирины Михайловны.

Сегодня, однако, она даже рада своему падению. Оно уже не было таким неожиданным, как в тот раз. Задним сальто Маша затормозила свой полет и сумела остаться в зоне манежа. Расчет ее братьев оправдался, значит. Гравитационное поле действительно восстанавливается до нормы лишь на мгновение, а затем снова ослабевает, уменьшая вес гимнастов. Это делает падение более плавным, нужно только не улетать за пределы манежа.

От Юры Маша, как всегда, идет пешком до метро. Но едва она отходит метров сто от его дома, как кто-то берет ее сзади за локоть. Маша испуганно оборачивается и видит самодовольно улыбающуюся физиономию Холопова.

- Наконец-то я встретил вас одну, Машенька! - обрадованно восклицает он. - Очень нужно с вами поговорить. А там, - кивает он на дом Елецкого, - все равно разговор этот не смог бы состояться.

Брезгливо отстранив его руку. Маша холодно произносит:

- Я очень спешу. Поговорим лучше как-нибудь в другой раз.

- Я не отниму у вас много времени. Мы по пути будем разговаривать. Вы ведь в метро? Вот и отлично. Я же понимаю, что эти типы настроили вас против меня...

- Ах, никто меня против вас не настраивал! - сердится Маша. - Я и сама во всем разбираюсь.

- Ну хорошо, хорошо, не будем ссориться. Я не собираюсь вам в любви объясняться. У меня к вам деловое предложение. У нас на студии идет сейчас подготовка фильма из цирковой жизни, а у меня с режиссером отличные отношения, и я мог бы...

- Нет, спасибо! - не дает ему договорить Маша. - Для кино я недостаточно фотогенична.

- Не торопитесь отказываться, Машенька! - снова пытается схватить ее за локоть Холопов. - Это будет грандиозный фильм. Похлеще александровского "Цирка". А вам могут дать роль главной героини, знаменитой воздушной гимнастки. И мальчиков ваших тоже можно будет пристроить...

- Да не надо нас никуда пристраивать! И что за забота такая то о Юре с Антоном, а теперь уже и о нас?

- А что же в этом удивительного? Почему не помочь старым друзьям? Я ведь совершенно бескорыстно...

- С каких это пор стали мы вашими друзьями? И потом, зачем нам все это? Мы вполне довольны нашей работой в цирке. Особенно новым номером, который готовим...

- Еще бы не быть вам довольными! - усмехается Холопов. Последнее слово современной науки и техники. Ультрасовременно и абсолютно безопасно.

- А почему вы думаете, что так уж безопасно?

- Да потому, что вы работаете без сетки и лонжей. У вас же теперь балет в воздухе, а не цирковой номер. В балете к тому же гораздо больше риска. Споткнуться можно и ногу вывихнуть, а у вас...

- Не болтайте, чего не знаете! - раздраженно перебивает его Маша.

- А что, разве гравитационное поле над манежем не очень устойчиво?

- Во всяком случае, не так уж все безопасно, как вам кажется...

- И, несмотря на это, вам разрешают работать без страховки?

Поняв, что невольно проговорилась, Маша изо всех сил старается теперь исправить свою ошибку.

- А к чему, собственно, завели вы этот разговор о риске? За риск разве ценятся артисты цирка? Так называемые "смертные номера" именно тем и отвратительны, что они убивают у зрителя способность воспринимать артистичность нашей работы. Зрители замирают ведь от страха за нас и только о том и думают: сорвемся мы или не сорвемся? Где уж там оценить мастерство и изящество артистов в таком состоянии!