Евгений Белоглазов - Нуменал Анцельсы

Качаясь от слабости, он вышел на площадку и побрел по дорожке в сторону отдельно стоящего модуля. Округа по-прежнему безмолвствовала. Пятьдесят шагов дались с величайшим трудом. Но этим дело не закончилось. Надо еще было включить систему энергообеспечения, заблокировать вход и подготовить к работе стерилизатор…

Со стороны океана, там где материковый выступ расчленяла вулканогенная гряда, прогремел взрыв. За ним последовал сильнейший толчок. Через несколько минут удар стихии повторился. Разыгравшаяся в глубинах недр вакханалия помогла Шлейсеру прийти в чувство. Беспокойный, наполненный кошмарами сон не принес облегчения. Ошалелым взглядом он повел по сторонам и только тут сообразил, что находится внутри герметичного отсека с автономным обеспечением.

В памяти всплыли события минувшего дня и от очередного осознания чудовищности свершившегося, он ощутил себя в состоянии предчеловека. Включил внутренний слух и ужаснулся от запредельного давления психополя, застопоренного отсутствием путей решения свалившихся проблем. Единственный план действий, который еще накануне пришел в голову, был невыполним. Бежать действительно некуда. Микролет мог подняться до вершин атмосферы. А что дальше? Даже если бы удалось выйти на орбиту — куда себя направить? Человечество в запредельности. Других обитаемых миров нет. Остается одно — склещить мозги или разверстаться головами с первым попавшимся стегоцефалом.

Снова тряхнуло. Причем так, что задрожали стены.

Пытаясь отвлечься, он выглянул в окно. И не узнал окружения. Судя по времени, уже рассвело. Но затянутое пепловой тучей небо почти не давало света. Толчки продолжились. Неожиданно земля пришла в движение и стала содрогаться как кисель. По поверхности, сдвигая и ссыпая со склонов камни, покатилась волны. Ничего подобного здесь еще не происходило. Прежние катаклизмы никогда не набирали такой силы. Казалось, сама планета воспротивилась безумству, которое учинили здесь люди.

Если дело дойдет до переустройства недр, можно ожидать чего угодно, вплоть до неоформирования системы мегатрещин, образования провалов и даже перезаложения горных массивов.

Он глянул на экран систематизатора. Нет, изменений планетарного масштаба вроде бы нет. Геотоки в симе и сиале в норме. Подкоровые процессы не изменились. Следы сдвига тектоноплит отсутствуют. Полюса на местах. Пространственное положение Эстерия-Нордленд прежнее. Скорость метамиктного распада изотопов на том же уровне. Значит, глобальной катастрофы не будет. Станция останется на месте и не рухнет в огненный эреб. Хоть слабое, но все же утешение. Хотя что толку в этом утешении, когда такое закрутилось. «Не спеши! — он заскрипел зубами, чувствуя, что начинает заводиться. Вспомнилась старая истина: нарастание длины дороги идет от чрезмерного желания быстрее двигаться по ней. Но, несмотря на приказ не думать о запретном, страх перед будущим только усилился. — Допустим, неделю тут можно продержаться. А что дальше?.. Высовываться наружу нельзя. Оставаться здесь — тоже. Хоть волком вой! И ничего нельзя сделать».

Охваченный отчаянием, он вновь прислушался к себе, ожидая, что вот-вот нечто неведомое обескровит его, пронзит, разорвет на части. Но время шло, а признаков распада в организме не ощущалось. Вместе с тем, по мере накопления фактов, все труднее становилась задача по их осмыслению. Он все-таки попытался понять суть главного, но тут дыхание перехватило, сердце замерло. «Ты умрешь, как и остальные», — безапелляционно объявил мозг. И с этим жестоким вердиктом нельзя было не согласиться, поскольку нельзя было ему что-то противопоставить.

Казалось, выхода действительно нет, а если и есть, то лишь из числа тех, что ведут в преисподнюю. Он снова вернулся к окну и только тогда уяснил то, что сперва отметил лишь интуитивно. Обстановка за ночь кардинально изменилась. Растительность, которая раньше отливала разными оттенками фиолетового, местами почернела, местами приняла неприятный грязно-зеленый цвет. Стебли и ветки кустов скрючились, листовые выросты обвисли и покрылись студенистой массой. Действие штамма?.. Иного объяснения не было. Значит, Фил сказал правду. Началось тотальное заражение!..

Какое-то время он стоял, ничего не предпринимая. Пока было известно лишь то, что не надо делать. А что делать — кромешная тьма.

«Надо успокоиться, — сделал он еще одну попытку сконцентрироваться. — Выход должен быть. Всенепременно. Надо лишь его найти».