Евгений Белоглазов - Нуменал Анцельсы

Шлейсер подошел ближе, и глазам открылось то, что в данный момент меньше всего предполагалось увидеть.

Из приоткрытой прозрачной сферы, которая собственно и была кабиной, торчал ящик-этюдник с принадлежностями для рисования. Рядом с ним стоял подрамник с холстом. Здесь же лежала коробка с кистями и красками. Внутри ионофлайера кто-то находился.

«Черт возьми! Это же Фил! — У него перехватило дыхание. — Вот это да! Как он сюда попал?»

Объяснение последовало сразу. Оказывается сгоряча, не разобравшись, Шлейсер перепутал микролеты. Только сейчас вспомнилось, что при посадке он занял место, откуда не мог видеть Фила. А когда осматривал местность, на площадку заглянуть не догадался.

Нептунолог был жив, но находился в беспамятстве. Времени на раздумья не оставалось. Надо спасать Фила и убираться, пока не случилось еще что-нибудь из области сверхневозможного.

В том, что Фил собирался куда-то лететь, сомнений не было. Шлейсер был уверен — все прояснится, как только модификатор жуткой гризайли [158] Гризайль — живопись, выполненная оттенками одного цвета, преимущественно, серого. придет в чувство. Не теряя времени, он затолкал в кабину художественные принадлежности океанолога, которые тот по всей видимости хотел взять с собой. Хотел, но не успел, потому как, судя по активированному состоянию инсайд-кодификатора, этот инокрит [159] Инокрит — человек, притворяющийся доброжелательным; ханжа, лицемер. только перед взлетом потерял сознание.

Убедившись, что опасности нет, кампиор занял соседнее с пилотом кресло и, пользуясь дублирующей системой управления, поднял микролет в воздух.

На Четвертой было темно, как в чреве кита. Куда ни глянь — ни огонька. В окнах жилого корпуса тоже ни одного проблеска света. Даже навигационное обеспечение не работает.

Изготовленный Арни излучатель был примитивен. Но он был где-то рядом, и тот, в чьих руках он находился, мог в любой момент поразить микролет. Опасаясь подвоха, Шлейсер включил на максимум систему обзора и стал медленно, вглядываясь в детали, кружить над периметром.

Первый круг. Второй. Третий… Ничего подозрительного. На четвертом, неподалеку от транспортного ангара, куда давно никто не наведывался, в междурядье заброшенных куртин поляризованный луч выхватил из темноты распластавшееся лицом вниз тело.

«Этого не может быть! — как бы не соглашаясь с собой и в то же время не возражая себе, подумал он. Похоже, ранее охвативший душу пароксизм, готов был перерасти в умоисступление. — Рон?! В таком виде?..»

Неестественное положение головы и рук доктора свидетельствовали о неблагополучии.

Подчиняясь безотчетному позыву, Шлейсер закрепил микролет в полуметре от поверхности и спрыгнул на землю. Как и предполагалось, его ожидал очередной камуфлет [160] Камуфлет — неприятная неожиданность. .

«Ну, и находочка! — вздрогнул он, переворачивая тело. — Еще немного, и мозги мои закипят».

То, что раньше было Роном, теперь представляло слепок человеческого тела в натуральную величину, но не муляж, а искаженную копию. Обтянутый будто пергаментом череп, иссохшие фаланги, вывернутые из корней ногти. На коже сыпь, пузырьки, гнойнички. Лицо обезображено, как у Тиба и Арни. В отблесках мертвых глаз удивление, мука, невысказанная боль. Излучателя рядом с телом не было.

«Кто же тебя так?..» — Шлейсер в очередной раз убедился, что детектив из него никудышный, и ему вовек не распутать этот клубок. Будто злой рок нанизывал на вертел одну жертву за другой. А он ничего не мог сделать. Как ни пытался, но не мог понять, что за всем этим стоит. Если Рон мертв, то кто его убил?..

Затащить Фила во внутрь станции стоило немалых усилий. Но, в конце концов он с этим справился. Комната последнего из оставшихся в живых участников жуткой феерии как всегда являла верх беспорядка. Но кровать и предметы мебели стояли на своих местах. Первые попытки привести его в чувство успехом не увенчались. Только теперь, вглядевшись в одутловатое, синюшного цвета лицо океанолога, он понял, что тот находится в состоянии глубочайшей дипсомании [161] Дипсомания — периодический запой. . Исходящий от него дух не оставлял в том сомнений. Фил был мертвецки пьян.

Шлейсер знал: если организм пропитан алкалоидами, не помогут ни тилерафос, ни физическое воздействие, ни инъекции энерготропина. Но выход был. Один-два грамма чудодейственного словацита, остатки которого еще хранились в запаснике — это именно то, что надо. Содержащиеся в уникальной минеральной смеси мембранные фильтры не только способствовали заживлению ран, но и нейтрализовали все, что мешало естественному току крови и плазмы. Дозу конечно придется применить убойную. Но если этот мастер мадригалов [162] Мадригал — льстивая похвала, комплимент. хочет жить, то инкреционный [163] Инкреционный — гормональный. удар выдержит. Да, только так. По-иному не выйдет. Еще не осознав до конца ужас случившегося, он уже пытался заново выстроить ход своих мыслей. Обстоятельства опять загнали его в прижим, где могли быть значимы и различимы только два цвета: черный и белый. Без оттенков и побежалостей. Но он был тверд и преисполнен решимости идти дальше, до конца, чего бы это не стоило.