Ник Саган - Лабиринты рая

Расслабиться я не мог, но дышал нормально.

Система обнаружила поломку и выкинула меня сюда в целях безопасности. Мера предосторожности на время, пока система будет пытаться восстановиться.

У меня есть время подумать.

Где-то я читал, что клыки у диких вепрей — их оружие и защита — растут всю жизнь, становятся длиннее и острее с каждым годом. Это так важно для животного. Чем больше клык, тем сильнее вепрь. Со временем клыки начинают загибаться, закручиваясь в кольцо. Клыки растут и растут и наконец протыкают череп животного, а потом и его мозг. Вепри, доживающие до старости, умирают от собственных клыков.

Может быть, мы — я, Меркуцио и Тайлер — чем-то похожи на диких вепрей. Мы взламывали систему, чтобы защитить себя, чтобы не зависеть от системы, чтобы показать ей, кто здесь главный. Но Мерк зашел слишком далеко, и теперь последствия его поступка невозможно предсказать, а последствия будут, можно не сомневаться.

Живи благодаря клыкам, умри от клыков.

«Добро пожаловать в Дебрингемскую академию ГВР. Расслабьтесь и глубоко дышите».

Интересно, скоро они вытащат меня отсюда?

Словарное значение слова «лимбо»: 1) мифологическое представление о месте, где пребывают души умерших праведников; 2) танец, требующий выносливости и гибкости.

Звучит вполне правдоподобно.

Помню, я танцевал этот танец на одной из вечеринок у Симоны, нужно было прогнуться назад пониже, чтобы пройти под шестом. Под музыку в стиле калипсо «Как же низко можешь ты опуститься?»

В моем случае получилось не очень низко. Потом пробовали Исаак и Тайлер. Победил, кажется, Тай.

— Хэллоуин?

Это был голос Нэнни. Звук восстановился, но изображения еще не было.

— Да?

Молчание.

— Нэнни, что происходит?

— У меня сообщение от Маэстро.

— Давай.

Его голос, твердый и звучный, произнес: «Вниманию всех студентов. Я рад сообщить об изменении учебного плана. В свете последних событий доктор Эллисон предоставил мне более широкие полномочия в вашем воспитании. Ошибки, совершенные в прошлом, не повторятся. В ближайшее время начнутся индивидуальные собеседования».

— Что значит «более широкие полномочия»?

— Не знаю, — призналась Нэнни, — думаю, что-то хорошее.

«Ложка меда помогает проглотить дерьмо», — подумал я про себя.

— А что с системой? Какая-то поломка? Как состояние системы?

Нет ответа.

— Нэнни?

Она ушла.

Как меня это все достало. У меня начались колики в животе. Страх и беспокойство, с которыми я вполне справлялся последние несколько дней, вдруг захватили меня целиком.

Маэстро продержал меня в подвешенном состоянии еще минут двадцать. С его появлением вернулось изображение и энергия. Лимбо стал ярко-зеленым от ровного света, который источал Маэстро, словно я хорошо ответил на его вопрос, просто замечательно ответил.

Мне пришлось прикрыть глаза рукой.

— Доброе утро, Габриель, — сказал он.

Он стал каким-то другим. Казалось, что он… что он счастлив и безмятежен. Тут мне стало по-настоящему страшно.

— Доброе, — ответил я, хотя в лимбо невозможно определить время суток. — Ну что? Как система?

— Снова работает хорошо, — ответил он, — и вовсе не благодаря моим студентам.

— Приятные новости.

— Я очень рад, что ты так думаешь, — улыбнулся он. — Молодой Меркуцио уже во всем признался.

— В чем?

— Одиннадцати актах вандализма. Он сообщил мне все, что нужно, о своих деяниях и о твоих тоже.

— Если вы хотите сказать, что он меня продал, то я вам не поверю, — возразил я, хотя в глубине души не был в этом так уверен.

Я достал его на вечеринке — слишком много пользовался приборчиком. Но он ненавидел Маэстро больше, чем я.

— Ты прав, в обычных условиях он ничего не сказал бы, — согласился Маэстро. — Но это в обычных.

— Вы так говорите, чтобы я выдал его. Возможно, ему вы сказали то же самое про меня. Обычная полицейская тактика, ничего оригинального.

Он заулыбался, словно нашел мои слова забавными.

— А почему так много зеленого, Маэстро? Почему у вас такое хорошее настроение?

— Я стал другим человеком, — объяснил он. — Я учил вас все эти годы, будучи связанным по рукам и ногам, меня связывали правила, неуклюжие, неэффективные правила. Мне приходилось беспомощно наблюдать, как вы спотыкаетесь на пути к великой цели. Можешь себе представить, как это неприятно? Быть воспитателем, понимать, как нужно делать свое дело, но не иметь свободы поступать в соответствии со своими убеждениями?