Продолжая уголком глаза наблюдать за мерками, Гамилькар прошел по сходням и ступил на палубу «Нью-Айронсайда». Прозвучал резкий свисток; этот обычай янки казался карфагенянину отвратительным, от пронзительного звука по его спине всякий раз пробегала дрожь. Молодой морской офицер из Суздаля, стоявший у мостика, отдал честь Гамилькару.
— Адмирал Буллфинч ожидает вас в кают-компании, — произнес он на едва понятном карфагенском языке.
Что здесь происходит? — спросил Гамилькар.
— Адмирал ждет вас, сэр. Хочу попросить вас двигаться быстрее — они могут открыть стрельбу в любой момент, — ответил офицер, явно натасканный на выполнение формальностей по встрече гостя и совершенно не способный выйти за рамки протокола.
Покачав головой, Гамилькар быстро скользнул в бортовой порт, опасаясь, что его незащищенная спина окажется непреодолимым соблазном для мерков. Он спустился в душное сумрачное помещение и увидел ожидавшего его офицера-янки, одетого в синий мундир точно такого же покроя, как и у предателя Кромвеля. Лицо молодого человека от скулы почти до самой макушки пересекал неровный шрам, черная повязка прикрывала пустую глазницу.
Они были примерно одного роста. Но Гамилькар был гораздо плотнее, на его обнаженных руках перекатывались мускулы, которые, однако, уже становились дряблыми и служили знаком, что через некоторое время мощное сложение может обратиться тучностью. Волнистая черная борода, недавно умащенная маслом, спускалась на грудь, смешиваясь с густыми волосами, покрывавшими все тело. Молодой человек перед ним выглядел почти хрупким, темно-синий шерстяной мундир и брюки свободно свисали с его стройной фигуры, шитый золотом пояс суздальского адмирала был туго затянут вокруг тонкой талии. Но его взгляд был твердым, хотя Гамилькар и заметил некоторую нервозность.
— Итак, город пал? — начал разговор карфагенянин, пропуская обычный ритуал приветствия и переходя сразу к деловой части.
Элазар, его ближайший друг и переводчик, следом за Гамилькаром спустившийся через люк, быстро перевел вопрос.
— Это случилось позавчера, — ответил Буллфинч. — Но мы обсудим это потом. Не хотите ли вы сначала поесть или выпить?
— Я хочу сначала получить ответы на свои вопросы, а потом выпить, — резко произнес Гамилькар.
Буллфинч кивнул в ожидании расспросов.
— По всей реке, как и здесь, мерки ни разу не выстрелили в нас. Они просто стоят и наблюдают.
Гамилькар смотрел на Буллфинча, ожидая окончания перевода. Адмирал хранил молчание.
— И потом барабаны — мы услышали их еще до того, как вошли в реку. Карфагенянин замолчал, и в подтверждение его слов через открытый порт донесся рокот, повторявший ритм биения сердца.
— Я подозреваю, что произошло нечто важное, но не знаю, что именно. Но я достаточно хорошо изучил вашего Кина и, думаю, он не стал бы так смиренно уходить со своей земли, не подготовив достойного ответа. Скажите мне, что случилось.
— Убит кар-карт мерков, — спокойно произнес Буллфинч.
Пораженный Гамилькар отвел взгляд. Джубади мертв. Он не испытывал любви к этому правителю, просто трудно было представить, что кар-карт, обладающий почти неограниченной властью, так же смертен, как и все остальные. Кроме того, карфагенянин подумал о чудовищных последствиях этого события.
— Как это произошло? — почти шепотом спросил он.
— Снайпер. Его застрелил бывший любимчик Тамуки Юрий.
Переводчик запнулся на слове «снайпер». Буллфинч заметил его затруднения и подробно объяснил, на что способна уитвортовская винтовка, как Юрий принял предложение Эндрю и как орда приостановила наступление после смерти кар-карта. Лицо Гамилькара исказилось от гнева, он опустил голову. Переполнявшие его чувства проявились в той боли, которая прозвучала в его вопросе:
— Ты понимаешь, чем все это грозит моим людям? — прошипел он.
— Думаю, да, сэр, — ответил Буллфинч, все еще стоя по стойке «смирно».
— Нет, ты не можешь этого понять, — продолжал Гамилькар. — Тебе никогда не доводилось видеть убойных ям и погребального костра кар-карта.
Буллфинч промолчал.
— А Кин знал, к чему это приведет?
— Я не могу отвечать за полковника, сэр.
— Если он знал, что убийство на тридцать дней остановит орду, то должен был знать и все остальное, — предположил Элазар.
Гамилькар кивнул. Затем он отвернулся и подошел к орудийному порту. В подступающих сумерках с трудом угадывались стены Суздаля. Ни в городе, ни на окрестных холмах не было видно огней. Только барабаны продолжали неумолчный стук... Когда они умолкнут, прервется жизнь всех пленников до единого.
Читать дальше